Опорный пункт танкового взвода, размером двести на триста метров, представлял собой, высокую насыпь по кругу, за которой по всему периметру была оборудована дорожка для движения танков. С таким расчётом, что танк, находящийся на дорожке, был невидим для наземного противника. Через определённые расстояния, на дорожке возвышались небольшие площадки, въехав на которые, корпуса танков были по-прежнему не видны противнику, но, повернув башни в сторону брустверов, можно было, произвести выстрел и, повернув башню в исходное положение, съехать вниз, и спрятаться за насыпь.

Такой способ стрельбы в переводе с арабского обозначал «карусель». Недалеко от дорожки оборудовались танковые окопы и блиндажи для экипажей.

Самое главное, таких «кругов» было очень много, и перемещаться с одного на другой можно было по вырытым в земле коридорам, являющимся одновременно и противотанковыми рвами, между опорными пунктами.

Экипажи и взвода могли менять позиции и держать круговую оборону. При необходимости, танкистам придавалась пехота.

Такая система обороны не требовала больших затрат, была продуманной и, в данных условиях местности, наиболее эффективна.

Конечно, обезображенные ямами поля не приносили особой радости местным «феллахам» – земледельцам, тем не менее, вокруг этих гигантских кругов и внутри, пахали землю и растили урожай. Военные старались причинять как можно меньше вреда и неудобства трудолюбивым землепашцам.

Ближе к обеду, работа с арабскими офицерами была закончена, и они вместе с усатым полковником Сами уехали. Володя решил не возвращаться назад в бригаду, до Самейна было гораздо ближе к тому же он хотел посмотреть новый тыловой район.

Одна из высот, которыми заканчивалось Голанское плато, идеально подходила для развёртывания тылового пункта управления бригады. Среди переплетения пожелтевших растений, просматривалось какие-то сооружения. То ли амбразуры дотов, то ли смотровые площадки.

Аббас пояснил, что во время войны 1973 года, наверху размещался какой-то крупный сирийский штаб, чуть ли командный пункт президента. В ходе израильского наступления на столицу он был захвачен, а при выводе израильских войск, взорван.

С северной стороны на гору вела едва накатанная грунтовая дорога. Поднявшись выше, среди нагромождения скал, Володя увидел довольно большую площадку для транспорта. Прицеп без колёс, ржавые бочки с остатками солярки, рифлёный сарай, закрытый на сломанный висячий замок, убогая печь, сложенная из плоских камней, говорили о том, что когда-то тут жили люди.

Дальше пришлось подниматься пешком. Выложенная камнями дорожка привела к металлической двери, вмурованной в скалу. Она оказалась незапертой. На удивление бесшумно, ржавая дверь открылась, за ней обозначился тёмный коридор, ведущий куда-то вверх, откуда пробивался неяркий свет.

Симонов, стараясь не шуметь, передёрнул автомат, Рустам тоже вытащил свой пистолет, Аббас и переводчик осторожно шагали сзади. Молча, пошли по коридору, опасливо оглядываясь по сторонам. Кругом было тихо, только сверху по коридору доносились какие-то бухающие звуки. Наконец, стало слышна арабская музыка, и негромкий разговор. Пришлось идти ещё более медленно и осторожно.

На широкой террасе, вырубленной в скале, шипела походная газовая плита, на которой, попыхивая паром, стоял закопчённый чайник. И громко играл маленький обшарпанный магнитофон. На коврике, по-арабски скрестив ноги, спиной к пришедшим, расположился мужчина в серой военной форме, с засунутым за ремень брюк пистолетом. Другой, совсем молодой парень, сидел лицом к своему товарищу, держа в руке маленькую кофейную чашечку.