– В чувстве такта тебе не откажешь, – фыркнул мужчина с серо-зеленым лицом. – Ты получал вести из дома? Как мой подарок?

– Пока. Рано судить.

Наемник явно был не настроен к болтовне и обмену любезностями. Как, собственно, и всегда. Однако он выглядел несколько напряженнее обычного, раз за разом медленно обводя взглядом зал. Бериец быстро догадался о причине.

– Здесь больше никого нет. Мин, которого ты искал, это я. Паук – мое прозвище. Как Рэрок – твое.

Маланиец кивнул. Сладкая расслабленность начинала улетучиваться, побуждая берийского мина переходить к делу:

– Работа не трудная, я говорил, что мне подойдет и кто-то молодой, и не обязательно очень опытный. Не думал, что такому, как ты, это может быть интересно.

Уже не считающийся в своей стране и близко молодым, Диро, которому Паук не дал бы и тридцати, странно улыбнулся и, выставив вперед руки, сжал их в кулаки. На правой кулака, как такового не получилось: только указательный палец прижался к ладони, легший сверху большой придавил средний, который не согнулся полностью, а безымянный и мизинец лишь едва наклонили последние фаланги, из-за чего кисть в таком положении напоминала лапу птицы. А то, что на правом запястье и ладони Паук принял за столь любимые варварами лоскуты жил и кожи, оказалось грязными бинтами. Демонстрацией увечья наемник наглядно объяснил, что ищет, чем занять себя, пока рука приходит в норму. Или учится пользоваться тем, что осталось.

– По правде, дело действительно простое. Нужно будет поехать в Вегу, это на границе с Южными провинциями почти сразу за лесом, ты, верно, знаешь. Там в банке тебе отдадут одну вещь, которую просто нужно будет доставить мне. И убедительно тебя прошу говорить обо мне, как о человеке, к которому ты пришел на встречу сегодня, а не называть меня Пауком, как ты привык.

Маланиец презрительно фыркнул. Берийский землевладелец подумал было, что это знак неодобрения всякой лжи и ухищрений, которых не понимали дикие соседи его страны, но причина оказалось в другом.

– Я похож на посыльного?

Паук медленно осмотрел Диро с ног до головы. Вздумай мужчина встать, он макушкой достал бы маланийцу только до подмышки несмотря на то, что ванна находилась на некотором возвышении. Одет наемник был в бруру – так варвары называли свои рубахи, хотя это слово, вроде бы, переводилось как «отрез ткани». Просто отрезом шириной по плечи и с дырой в центре под горловину бруры, по сути, и являлись. Они прижимались к телу замысловатыми плетеными поясами, и были не короче середины бедра. Полностью оголяющий руки наряд демонстрировал вязь черных татуировок, которые подробно рассказывали знающим их язык о достижениях своего владельца. О его ошибках говорили пересекающие рисунки шрамы.

Многие и могли отличать маланийцев только по этим ритуальным татуировкам: все рослые, смуглые, желтоглазые, с жесткими черными могавками, изредка бритые наголо или с копнами спутанных дредлоков. Но с Диро, которого собратья называли Рэрок, что переводилось, как «борода», было проще: уродливые, бугрящиеся рубцы искривляли губы, расплывались по подбородку и нижней челюсти, местами заползали на шею и щеки. Работающий с Бородой уже не один год бериец так и не узнал: ожог возник после того, как наемника угостили кипящим маслом? Или это следы третьего наказания Богов? А поводом прозвищу послужила густая растительность на лице до увечья, или это варварский юмор, подчеркивающий новую уродливую «бороду» не из волос?

Сообразив, что он уже достаточно долго просто пялится на пришедшего на зов убийцу, мин ответил:

– Ты сам сказал, что ищешь несложную работу. И все же знай, что посыльный, который выкупал для меня этот предмет на аукционе, едва успел спрятать товар в хранилище, как ему перебили спину. Бедняга, если и сможет ходить, то в седло уж точно не сядет. И если бы владелец банка не был моим приятелем, то эта покупка, скорее всего, «пропала». Так что я не думаю, что твое путешествие из Веги в Хуадад-Сьюрэс будет таким уж легким.