Точно. В самом центре ладони виднеется влажный след, словно лизнул кто-то. Дорни попытался стереть непонятно каким образом появившуюся влагу, но она лишь еще сильнее размазалась по коже, застывая, и приобретая зеркальный блеск. Сердце парня учащенно забилось, стало немного страшно. Никогда прежде он не сталкивался ни с чем подобным. Тем более в таком знакомом, исхоженном вдоль и поперек Лесу.

Дорни сосредоточенно рассматривал ладошку. Вернее, то, во что она превратилась. Из зеркальной глади на него смотрел, настороженно поводя аккуратными ушками, белый лис. Дорни дернулся, было, но потом сообразил, что это он сам, его отражение, выглядывает из невесть откуда взявшегося зеркала. Что ж, раз уж выдалась возможность, надо привести себя в порядок. Он принялся разглядывать отражение.

Да уж, белым его сейчас можно было назвать с большой натяжкой. Под глазами темные круги и грязные серые разводы, – последствия попавшей в глаза и растертой в тщетной попытке избавиться от нее, пыли. Поперек морды тянется большая багровая полоса, – след от когтя Макура. Хорошо, что не распорол шкуру, иначе остался бы уродливый шрам, а так, через пару недель все безследно исчезнет.

Дорни фыркнул и мягко соскользнул на землю. Опустился на колени около того самого бочажка. Припал к самой воде и настороженно повел носом. Обычная болотная вода, никаких странных или посторонних запахов. Он осторожно коснулся пальцем спокойной темной поверхности и тут же отдернул руку. Однако, ничего не произошло, и Дорни уже спокойно зачерпнул в пригоршню воды и принялся сосредоточенно тереть морду, смывая с нее пыль и кровь. Не забывал он и поглядывать в импровизированное зеркальце, в которое превратилась его собственная ладонь. Через некоторое время он удовлетворенно хмыкнул, вглядываясь в свое посвежевшее отражение. Шерсть его снова была белоснежной и лишь багровая полоса, так и оставшаяся на его морде, напоминала о минувшем дне.

Теперь предстояло понять, что делать с рукой. Ему вдруг снова стало страшно. А что, если он вот так и останется? Его ж засмеют в деревне! Виданное ли дело, – охотник с зеркалом вместо ладони?

Он снова уставился на свою конечность. В сгущавшихся сумерках блестящая поверхность выглядела жутковато. Он вертел ладонь и так и этак, в попытке понять, можно ли за что-нибудь зацепиться и сорвать эту блестящую пленку.

– Ну? – услышал он вдруг до боли знакомый голос. – И долго ты собираешься махать руками и таращиться так, будто привидение увидал?

Отражение в зеркале подмигнуло застывшему в удивлении лису и растянуло губы в приветливой улыбке. Дорни яростно помотал головой. Хорошо же Макур его приложил, мерещится всякое.

– Да, не тряси ты башкой! – смеясь, сказало отражение. – Совсем мозги растрясешь.

Послушавшись совета, головой он трясти перестал, но принялся ожесточенно тереть ладонь о жесткую, покрытую перепревшей листвой и мелким сором, землю, но сколь ни старался, на блестящей поверхности не появилось ни единой царапинки. Отражение разразилось заливистым смехом.

– Ну, все, все, хватит, щекотно же! Да, успокойся же ты! – резкий окрик привел Дорни в чувство. Он прекратил дергаться и хмуро воззрился на собственное отражение.

Немного помолчал, и сердито поинтересовался:

– Ну? И кто ты такой?

Отражение хитро прищурилось.

– А ты так до сих пор и не понял?

Дорни поморщился.

– Мало ли, чего я там понял. Кто ты такой? – повторил он свой вопрос.

Лис по ту сторону ладони закатил глаза.

– Хорошо, – со вздохом, словно учитель, уставший объяснять непонятливому ученику прописные истины, произнес он. – Я, – это ты.