– Что за шум, что за крики, мальчик мой? ― лениво прозвучал из за угла здания знакомый голос ― Даня, ты что-ли опять хулиганишь, окаянный?

Это была Валерия, администратор отеля. Обворожительная брюнетка 29 лет, со спокойными глазами, прекрасными формами и красивыми длинными ногами. Ногами, способными завести вас в могилу или разбиться в автокатастрофе. Мне кажется, в Преисподней она сможет свести всех апостолов с ума без малейших усилий, даже в своем прокуренном халате и не сказав ни слова. Ее ноги скажут все за нее.

Она стояла на углу здания, облокотившись спиной к стене и как всегда курила свои любимые синие "Next". Я подошел к ней поближе и поздоровался:

– Здравствуйте, Валерия.

– Здравствуй, что там такое? Третья мировая?

– Почти. Немного повздорили, вроде с 216 номера, если не ошибаюсь.

Валерия затушила сигарету об стену и направила взгляд на газон и лежащий там телевизор с немного треснувшим экраном. Я восхищался ею. Никаких стервозных криков и воплей, глядя на это варварство. Лишь спокойное, уставшее лицо. Она умела говорить без слов, и это было величайшее искусство, самое непризнанное и недооцененное.

– О Боже, ну как я заселила таких несносных ебанатов? На вид ― ведь вполне цивилизованные люди, не правда ли?

– Ага.

– А ты куда собрался в жару такую, малыш?

– За пособием. Сегодня же 22 число.

– Нашел бы работу уже наконец, бездельник. Скоро и кости твои похудеют.

– Я каждый день работаю.

– Писать рассказики, которые никто не печатает? Сомнительная работа, голубь ясный. Ты за ум то берись, не зли меня.

– Ну, Рим тоже не сразу строился.

– Ладно, беги. Допоздна не задерживайся, я на ночь закрываю вход.

– Во мне вся интеллигенция мира, вы же знаете. Скоро буду, не грустите.

Пособие по безработице. Почти как Вэлфер у Лимонова. То есть, хватает лишь на малость пожрать и аренду в самой грязной дыре. Рай для творцов без амбиций. Но все не так уж серо и ужасно, вы там Лимонова особо не слушайте. Хотя бы по той причине, что он ― писатель.

Я прошел пару кварталов, пересек улицу Авантюристов и с успехом вышел на проспект. Допотопный, убогейший из троллейбусов города N, который был мне по пути, подползал к остановке с намеком, что лучше не стоит, даже не пытайся, чертов ты идиот, куда ты лезешь? Ты так молод, тебя ждет Революция с бокалом шампанского в ванной, только попроси, и ветер направит тебя в самые злачные места, и валютой твоей станут любовь и затяжной смех молодости, и Махно покраснеет то ли от зависти, то ли от гордости, хлопнет тебя по плечу, так ничего и не сказав на прощанье. Даже сидящие на остановке пожилые товарищи перекрестились и дожидаясь следующего, устало принялись глядеть в пол. А я зашел. Солнце уже начало поедать и без того мой крохотный мозг.

Я зашел на среднюю площадку, кондуктор сразу же предложила оплатить проезд, сказав: "Молодой человек, вы случаем не свинья? ", на что я благородно улыбнулся, и, протянув ей за билет ответил: "О нет, только не сегодня".

Я окинул беглым взглядом полупустой троллейбус. Сотни бессмысленных граффити и нарисованных хуев черным маркером по всему салону, стертые поручни, грязные стекла. Напротив меня сидела женщина около 35 лет, довольно полноватая. "Боже, это же абсурд во плоти, ― подумал я, ― люди ноют на каждой встрече или пьянке о нищете, но при этом едят каждый день, и судя по "несчастным", едят весьма недурно". Ужасные, черные штаны чуть ниже колена, в руках пара пакетов, небольшая сумочка болтается на правом плече, крашеные волосы темно-оранжевого цвета и синяя, просторная футболка с тошнотворными, разноцветными узорами. "Perfect Life" ― мерзким шрифтом написано на футболке этой прекрасной женщины. И снова абсурд! Гражданка, вас тотально наебали продавцы секонд-хенда, а вы снова слепой притворяетесь?! "Perfect Life"?! Какого черта Хемингуэй тогда взял в руки ружье тем спокойным и летним вечером?! Только не говорите, что из за бухла. Уже не канает. Я серьезно. Это как пальцем в небо.