Французский спортсмен-велосипедист 84 лет мосье Крачковски, неутомимый миротворец, устраивающий велопробеги мира на местах, чреватых конфликтами. Причем где бы он ни появлялся – сразу вспыхивали вооруженные столкновения. Даже тогда, когда ни у кого и в мыслях не было, – вскользь замечает Даур, – предотвратить кровопролитие не удавалось нигде.

– Ох, сомневаюсь, что из этого волнующегося моря книг выплывет утлый челн моего романа… – тяжело вздыхал автор.

В том же потертом пуховике, что много зим назад, в старой доброй шапке, он временами исчезал, а когда опять возникал у меня на пороге – это был другой человек. Так выглядел, наверно, герой Карлоса Кастанеды, приняв на грудь пейот, что оказалось недалеко от истины.

– Не знаю, что будет завтра, но сегодня я скучал о тебе каждую минуту, – сказал он, вернувшись из очередной «экспедиции». – …Ты что, хочешь скорректировать мое поведение? – спросил, заметив мое замешательство. – У тебя, Мариночка, есть очень неприятная черта, которую ты должна выдавливать из себя по капле: ты немножко зануда и немножко любишь всех поучать. Никогда-никогда-никогда-никогда коммунары не будут рабами!..

За спиной у него дымились пепелища – дом под Сухумом в Тамыше, родовое гнездо, во время войны он сжег своей рукой, чтобы оно не досталось Эдуарду Амвросиевичу Шеварднадзе, и от огромного дома, почти замка, осталась только наружная чугунная лестница, ведущая в небо, – на этих ступеньках в детстве любил он посидеть, посмотреть на звезды, зная, что в любой момент можно будет вернуться в теплый дом и теплую постель.

Он воевал, но и спасал людей в той войне. Мне рассказывали, как он мирил целые кланы, и люди благодаря его вмешательству не убивали друг друга. Он был живым свидетелем войны, она ко мне приблизилась тогда, я записала его монолог, который прозвучал в радиоэфире, но если б мы тогда могли его у с л ы ш а т ь!..

«Когда я буду писать о войне, а я обязательно буду о ней писать, – говорил Даур, – начну с того, что мой сосед Вианор – он одноногий, на Великой Отечественной войне потерял свою ногу, – любит звать своих сыновей на любом расстоянии. Нужен ему сынок – зычным голосом крикнет, тот за семь километров услышит – отвечает. Сыновья тоже такими зычными голосами обладают. Вот его сын Батал на берегу моря познакомился с прелестной отдыхающей. Август. Тепло. Замечательно. Утро. И вдруг:

– ^{>ООО-ЭЭЭ! БАТАЛ!} – как будто „сушка“ летит над селом. Стекла дребезжат.

– Кажется, тебя!

А ему неудобно, что отец так зовет его. Он:

– Нет, Баталов тут много.

– ООО-ЭЭЭ, БАТАЛ!

Тот продолжает с девушкой тихо разговаривать. В конце концов, когда отец не унялся, он как вскочит:

– АААААА!!!

– Война началась, баран ты, – кричит отец, – война, ты где находишься???»

Лишь только отгремели финальные аккорды программы, у меня зазвонил телефон:

– Я проспал твою передачу про меня! – раздался в трубке тот же самый голос, который жители Земли на протяжении получаса слушали по радио. – Причем заснул не ВО время, а ДО!

– Когда я умру, вернее, если я когда-нибудь умру, на моей могиле напишут по-персидски «Даур-ага», что означает «Даур-страдалец», – говорил Даур как бы шутя, но в этой шутке была только доля шутки.

Пытаясь отдохнуть от сухумской разрухи, скитался по съемным, пустынным квартирам в дождливой, заснеженной Москве, куда он решил забрать сына. Это был нежный юноша с детским прозвищем Саска (сейчас-то Нар настоящий джигит!), абсолютно мамин, но мама его – дивной красоты и доброты Лариса – умерла несколько лет назад. А умник! Еще до поступления на биологический факультет МГУ – готовый профессор химии и биологии.