– Тебе придется объяснить, клянусь Богом! Так это Ульфин водил тебя туда?

– Ульфин не имеет к этому никакого отношения! – резко ответил я. – В любом случае Ульфин – раб и делает то, что прикажу ему я.

Утер внезапно пришпорил коня и надвинулся на мою кобылу. Он наклонился, схватил меня за грудки и подтянул к себе, едва не вытащив из седла. Его лицо приблизилось ко мне вплотную, его латный наколенник ободрал мне ногу, когда лошади сошлись вплотную.

– А ты будешь делать то, что велю я, понял? – процедил он сквозь зубы. – Кем бы ты ни был для моего брата, ты будешь повиноваться не только ему, но и мне! – Он еще сильнее стиснул руки и встряхнул меня. – Понял, Мерлин Эмрис?

Я кивнул. Он оцарапался о мою фибулу, выругался и отпустил меня. По его руке поползла струйка крови. Его взгляд упал на фибулу. Утер махнул рукой факельщику, и тот приблизился и поднял факел повыше.

– Он дал тебе это? Красного дракона?.. – И осекся; уставился на мое лицо и долго всматривался.

Глаза его изумленно расширились и, казалось, вспыхнули голубым огнем. Серый жеребец дернулся в сторону, и Утер резко натянул повод, так что полетели брызги пены.

– Мерлин Эмрис, – повторил он, на этот раз для себя, так тихо, что я едва расслышал его. И внезапно расхохотался, весело, звонко и заливисто, – я еще никогда не слышал, чтобы он так смеялся. – Ну что ж, Мерлин Эмрис! Тебе все равно придется объяснить ему, где ты был сегодня ночью!

Он развернул коня и бросил через плечо своим людям:

– Поехали! Да приглядывайте за ним, чтобы он не упал! Похоже, мой братец им дорожит!

Пришпоренный серый конь рванулся вперед, и весь отряд помчался следом. Охранявшие меня солдаты скакали вместе со всеми, держа под уздцы мою кобылу, и я ехал между ними.

Одеяние друида осталось лежать в грязи, затоптанное копытами. Увидит ли его Белазий и поймет ли предостережение? Потом я забыл о нем. Мне еще предстояло объясняться с Амброзием.

Кадаль был в моей комнате. Я вздохнул с облегчением.

– Хвала богам, что ты не вернулся за мной! Меня подобрали люди Утера, и он весь кипит, оттого что узнал, где я был.

– Знаю, – мрачно сказал Кадаль. – Видел.

– В смысле?

– Я возвращался за тобой. Мне надо было убедиться, что у тебя хватило ума уехать домой, когда ты услышал этот… шум. На дороге тебя не было. Я еще подумал: быстро же ты едешь, я ведь и сам скакал так, что земля чуть не дымилась! А потом…

– А потом ты догадался, в чем дело? И где Белазий?

– Ага. – Кадаль повернулся было, чтобы сплюнуть через плечо, но потом опомнился и сделал знак от дурного глаза. – Ну вот, приезжаю я сюда, а тебя нету. Олух ты! Они ж тебя убить могли, с ними только спутайся!

– Тебя тоже. Но ты все же вернулся.

– А что мне оставалось делать? Жалко, что ты не слышал, как я тебя обзывал. «Придурок малолетний» – это было еще самое мягкое. Ну вот, я проехал где-то с полмили от города и увидел отряд, отъехал в сторону и подождал, пока они проедут. Знаешь ту старую, разрушенную почтовую станцию? Вот в ней-то я и спрятался. Видел, как ты ехал в хвосте, под стражей. Я догадался, что он все знает. В город я попал вслед за ними, но так, чтобы меня не заметили, пробрался домой короткой дорогой, переулками, только что вошел. Стало быть, он все узнал?

Я кивнул и стал расстегивать плащ.

– Ну, тогда держись! – вздохнул Кадаль. – И как он догадался?

– Белазий сунул свой балахон в мою сумку, а они его нашли и решили, что это мой, – усмехнулся я. – Если бы его на меня примерили, им бы пришлось поломать голову! Но они не догадались, просто бросили его в грязь и там оставили. Ну и ладно.