Или легенды о мистической силе, заключенной в таинственных предметах древних жрецов, не более чем пустые сплетни? Довольно обидно, если бы так оно и было на самом деле. Столько надежд возлагал Кроуфорд на тайные знания жрецов майя, и разочароваться в них теперь стало бы для него настоящим ударом. Сокровища потеряли бы для него ровно половину своего очарования.

Факел в руках Кроуфорда опять погас. Пока он размышлял, зажигать его снова или попросту тихо вернуться к выходу из пещеры, темнота вокруг него как будто просветлела.

До сих пор в этом склепе было темно и неуютно, и странный свет, будто сочившийся прямо из каменных стен, немало удивил Кроуфорда. Он с недоумением повел головой, и вдруг по спине его пробежал ощутимый холодок.

Вместо узкого прохода, разделяющегося надвое, он неожиданно увидел огромный, погруженный в золотистый туман зал, выложенный черными каменными плитами. И плиты эти были покрыты симметричными прихотливыми узорами – Кроуфорд видел здесь и диковинных четырехкрылых птиц с кривыми клювами, и хищно изогнувшихся пернатых змей, и квадратные фигуры неизвестных богов с квадратными лицами. «Индейцы не знали сферы и колеса,» – механически подумал Кроуфорд. Ни единого окна, ни единого отверстия в мощных, будто отполированных стенах не было. Что-то извивалось на отвесной каменной громаде. Кроуфорд пригляделся и увидел прихотливо изгибающуюся золотую жилу. Всего на несколько метров она показалась из породы и, скользнув, подобно змее, между камнями, снова исчезала в стене. Мужчина прищелкнул языком.

Огромное помещение в толще горы освещалось многочисленными причудливыми светильниками, напоминающими хрустальные пирамиды, каждая в два человеческих роста высотой. Эти светильники, подчиненные неведомому порядку, источали тот самый золотистый туман, который постепенно наполнил все пространство вокруг.

Кроуфорд несколько раз ошеломленно тряхнул головой и потер глаза. Он не знал, что и думать. Грубая и тесная пещера будто исчезла. Геометрически точные линии грандиозного квадратного зала, залитого тихим сиянием удивительных светильников, рождали в душе ощущение небывалой гармонии. Кроуфорду показалось, что он сам как будто наполняется сиянием, наливаясь неведомой силой.

Вдруг из-за грубо отесанного кубической формы черного камня, стоявшего в глубине таинственной залы, выплыли клубы тумана и, постепенно сгущаясь, приобрели очертания человеческой фигуры. С замирающим сердцем Кроуфорд наблюдал за ней и вскоре понял, что фигура эта – женская.

Женщина медленно приближалась, и в один прекрасный момент Кроуфорд едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Он узнал ее. Это была На-Чан-Чель, индианка, его молчаливая любовница. Та, которая подарила ему магическую индейскую собаку течичи, которая, по ее словам, должна сопровождать своего хозяина в царство мертвых, когда придет его черед покинуть этот мир. Кроуфорд был крепко привязан к этой собаке и любил порассуждать о ее сакральном предназначении, не позволяя собеседнику ни на минуту усомниться в том, что это предназначение является для него абсолютной истиной. Собака погибла, спасая ему жизнь, и он не единожды задумывался о том, что и в самом деле придавал своему «проводнику» более серьезное значение, чем обычной собаке.

Про пса он вспомнил сейчас не только потому, что увидел плывущий через призрачный зал силуэт женщины. На руках индианка держала лохматую собачонку, в которой Кроуфорд без колебаний узнал своего мертвого Харона. Однако течичи вовсе не спешил к своему хозяину. Харон неподвижно сидел на руках индианки, словно она держала в руках мертвое изваяние.