– Смотрите, как будет выгоднее для вашей страны, – сказал товарищ Сталин и продолжал: – Что касается баз, которые англичане хотят иметь в ваших портах, то никоим образом не соглашайтесь на это. Хорошо храните ваши порты.

– Мы никогда и никому не сдадим их! – сказал я ему. – Если понадобится, мы умрем, но их не сдадим.

– Храните их и не умирайте, – сказал товарищ Сталин, улыбаясь. – Тут нужна дипломатия.

После этого он встал, попрощался с нами по очереди и ушел.

Мы вновь встретились несколько дней спустя на ужине, устроенном в Кремле в честь нашей делегации. Товарищ Сталин, я и другие сидели за столом. И на этом ужине, как и на всех других встречах с ним, мы были взволнованы и тронуты глубокой любовью Сталина к нашей стране и нашему народу, его желанием, как можно больше узнать об истории, культуре, языке и обычаях нашего народа.

Он начал беседу, спросив меня о некоторых албанских словах.

– Мне хотелось бы услышать, – сказал он, – как по-албански звучат слова: народ, человек, хлеб, дар, жена, муж, земля?!

Я начал произносить на албанском языке эти слова, и он слушал меня сосредоточенно. Помню, по поводу одного слова возникла забавная ситуация. Он спросил меня, как будет по-албански русское слово «дар».

– Пешкеш, – ответил я тут же.

– Нет, – сказал он, – нет! – Пешкеш – это не по-албански, а по-турецки! – И засмеялся. Он смеялся очень искренне, откровенно, смеялся от души.

Выслушав произношение слов на албанском языке, товарищ Сталин сказал мне:

– Ваш язык очень древний, он в устной форме передавался из поколения в поколение. И это является фактом, свидетельствующим об устойчивости вашего народа, о той великой силе, благодаря которой он не был ассимилирован, несмотря на ураганы, которые ему приходилось отражать.

В связи с этими проблемами он спросил меня:

– Каков национальный состав албанского народа? Имеются ли сербские и хорватские меньшинства в Албании?

– Подавляющее большинство нашего народа, – сказал я ему, – составляют албанцы, но имеется и греческое национальное меньшинство (приблизительно 28 000 человек) и совсем мало македонцев (всего пять небольших деревень), а сербов и хорватов нет.

– Сколько вероисповеданий в Албании, – спросил дальше товарищ Сталин, – и на каком языке у вас говорят?

– В Албании, – ответил я, – три вероисповедания: мусульманское, православное и католическое. Население этих трех вероисповеданий принадлежит к одной нации – албанской, поэтому и единственный язык, на котором у нас говорят – албанский, за исключением греческого национального меньшинства, которое говорит на своем родном языке.

Пока я говорил, Сталин вытащил трубку и набил ее табаком. Я заметил, что он не употреблял какого-либо особого табака, а брал папиросы «Казбек», измельчал их, удалял бумагу, а табак клал в трубку. Выслушав мой ответ, он сказал:

– Вы особый народ, как и персы и арабы, у которых одинаковая с турками религия. Ваши предки существовали еще до римлян и турок. Вопрос о религии не имеет отношения к национальности и подданству.

В ходе беседы он спросил меня:

– Вы, товарищ Энвер, кушаете свинину?

– Да, – сказал я.

– Мусульманская религия запрещает это своим верующим, – сказал он, – старинный обычай, который отжил свой век. Тем не менее, – продолжал он, – вопрос о вероисповедании надо иметь в виду, надо действовать очень осмотрительно, ведь нельзя пренебрегать религиозными чувствами народа. Эти чувства насаждались веками среди людей, так что надо действовать очень трезво, ибо отношение к этому вопросу важно для сплоченности и единства народа.

Весь ужин прошел в очень теплой, очень товарищеской обстановке. Товарищ Сталин, провозгласив тост за Албанскую и Советскую армии… Молотов, время от времени поднимая стакан, подбивал меня больше пить, и, увидев, что я не поддаюсь, спросил меня: