– Меня почти угнетает, когда я вижу его таким, – сказал Синклер, проследив за ее взглядом, – никогда в жизни не видел Джека таким заискивающим и жаждущим угодить.

– Как вы думаете почему?

– Инфанта Роза – единственная дочь короля, и он, как известно, слишком ее опекает, – ответил Синклер. – Вероятно, нелегко было уговорить его отдать свою маленькую драгоценную принцессочку Авалэнду. Готов поспорить, что он может и передумать. Только посмотрите на него.

Фелипе смотрел на дочь с таким открытым обожанием, что сердце Нив затрепетало от странной смеси жалости к себе и тоски. Но по мере того как Кит приближался, облик короля менялся. Дело было не только в отвратительном сюртуке, нет, он оценил Кита с первого взгляда, и по каменному выражению неодобрения на его лице Нив поняла, что нашел его негодным.

Тогда ее охватила новая волна страха. Она не сможет обеспечить свою семью, если король решит отменить свадьбу. Ее мечты зависели от того, как самый неприятный и противоречивый мужчина в Авалэнде проявит себя перед тем, кто уже решил, что никто и никогда не будет достаточно хорош для его дочери.

Это означало, что ей придется сделать все возможное, чтобы Кит выглядел как принц, даже если он не будет вести себя должным образом.

Первый бал Сезона был назначен уже на сегодняшний вечер, а Нив еще не закончила колдовать над сюртуком Кита.

Недостаток сна за последние несколько ночей начал давать о себе знать, ее пальцы побелели и онемели. И это предупреждение: Нив знала, что такие нагрузки ничем хорошим не закончатся. Прошли годы с тех пор, как симптомы проявлялись настолько, чтобы замедлить ее работу, но, с другой стороны, она никогда раньше не использовала свою магию так интенсивно. Она не знала, что будет, когда ее разочарование перевешивает беспокойство. Но иногда несоответствие между тем, что могло дать ее тело, и тем, что требовали ее разум и обстоятельства, грозило свести с ума.

Все чаще Нив считала, что смирилась со своей участью: собственное тело предало ее. Какое-то мрачное утешение она находила в том, что ей известно, какая смерть ее ждет, даже если не знала точно, когда это случится. У них с богом смерти Донном непростое взаимопонимание. Он не врывался к ней, как ночной вор, а словно вытягивал из нее силы медленно, как фермер, пускающий кровь своему скоту для пудинга.

Многие в ее семье – как владеющие кейрдом, так и не владеющие им – страдали от одной и той же болезни: усталость, боль и отеки без явной причины, сокращение срока жизни, пальцы, которые становились белыми на холоде и при стрессе. Некоторые дожили до шестидесяти лет, кто-то умер в двадцать. Нет надежного способа узнать, сколько осталось жить, кроме как по цвету волос. Выцветающие волосы были ее песочными часами, напоминающими, сколько ей отмерено и что нужно усердно работать.

Нив уставилась в свой блокнот, не в силах обработать несколько идей, которые набросала около трех часов ночи. Линии менялись, чем дольше Нив на них смотрела, и она не могла убедить себя, что хоть что-то из нарисованного имеет смысл. Вот только бы вспомнить, где она оставила карандаш.

Она крутанулась на месте и врезалась прямо в вешалку, на которой висел сюртук. Он покачнулся, но Нив успела его подхватить, и он не упал.

– О! Мне очень жаль.

У сюртука не было глаз и головы, но Нив могла поклясться, что он смотрел на нее неодобрительно. Или, возможно, ей нужно лечь спать. Когда она в последний раз спала?

Неважно. Сейчас она закончит последнюю вышивку на сюртуке Кита, а потом вздремнет. Она достала из захламленного ящика рабочего стола несколько булавок и зажала их в зубах. Пока она работала, солнечные лучи, словно стрелки часов, прокладывали себе путь по полу.