– Я миссис Далал.

Молодой человек в модных узких брюках и ярко-желтой рубашке с тремя расстегнутыми верхними пуговицами вернулся к машине за посылкой. «Может, это скрипка», – подумала Дина. Прошло уже шесть месяцев, как она отнесла ее в «Л.М. Фуртадо». Возможно, мистер Маскаренхас, убедившись, что надежды на восстановление нет, отправил скрипку обратно.

Молодой человек вернулся, таща за собой искореженный велосипед Рустама.

– Прислали из полицейского участка, – сказал посыльный.

Не успел он протянуть Дине на подпись квитанцию, как рука ее скользнула по косяку, и она, теряя сознание, мягко опустилась на пол.

– Вот это да! – запаниковал посыльный. – Может, вызвать вам скорую помощь? – Он изо всех сил махал перед ее лицом бумагами под разным углом – в надежде, что поток воздуха поможет привести женщину в сознание.

Дина шевельнулась, и молодой человек замахал еще яростнее. Ободренный улучшением, он приложил пальцы к ее запястью, как будто нащупывал пульс. Он не знал точно, как это делается, но видел подобную сцену несколько раз в кино, где героем был врач, а героиней преданная и пышногрудая медсестра.

Дина снова пошевелилась, и тогда посыльный, очень довольный своим первым успехом в медицине, оставил в покое ее запястье.

– Что с вами? Я что-то сделал не так?

Дина покачала головой.

– Всему виной жара… Мне уже лучше.

Ей снова бросились в глаза искривленные руль и рама велосипеда. «Зачем, – мелькнула мысль, – полиции потребовалось перекрашивать велосипед из черного цвета в красно-коричневый?»

Но тут головокружение прошло, и зрение стало нормальным.

– Да он весь проржавел, – сказала Дина.

– Полностью, – согласился молодой человек и взглянул на бирку с регистрационным номером и датой. – Ничего удивительного. Велосипед простоял двенадцать лет в хранилище для улик, а там окна разбиты и потолок течет. За двенадцать сезонов дождей и человеческие кости ржавчиной покроются.

Смятение Дины сменилось гневом.

– Вот, значит, как вы обращаетесь с важными уликами! Даже если б преступника поймали, его вину с такой испорченной уликой никто бы не доказал.

– Я с вами согласен. Но течет все здание. Сотрудники мокнут не меньше улик. Гибнут документы, чернила расплываются. Только у главного начальника сухой кабинет.

Видя, что эти объяснения мало утешают женщину, посыльный зашел с другого конца:

– Я вот что расскажу вам, мадам. Однажды у нас хранился мешок с зерном – как улика. Кто-то убил хозяина, чтобы его украсть. На мешковине были кровавые следы. Когда дело дошло до суда, крысы прогрызли мешковину и съели почти все зерно. Судья прекратил дело из-за отсутствия улик. – Молодой человек рассмеялся, надеясь, что Дину позабавила эта история.

– И вам кажется это смешным? – сердито сказала Дина. – Преступник остался на свободе. Что происходит с правосудием?

– Да, ужасно, ужасно, – согласился посыльный, подсовывая Дине квитанцию на подпись. Поблагодарив ее, он ушел.

Она изучила копию квитанции. Там говорилось, что дело закрыто, и собственность возвращена ближайшему родственнику.

Дина не была суеверной. Но появление велосипеда сразу после случая со скрипкой навело ее на определенные мысли. Она увидела в этом знак для себя. Выполнив последний заказ Фредона – нарядное платье для племянницы, она пожала мужчине руку и сказала, что не сможет больше с ним встречаться, ибо перестает шить и выходит замуж.

Больше она Фредона не видела. Чтобы случайно не столкнуться с ним, она отказала и другим клиентам из этого дома. Ей и без них хватало работы.

Прошло еще пять лет. И словно по расписанию сбылось пророчество тети Ширин. В сорок два года у Дины стало портиться зрение. За год ей пришлось дважды сменить очки. Зрение катастрофически падало.