А оповещений было… присвистнула Ева, глянув на экран. Да!

Всякие платёжки её не очень интересовали. Хотя… проверила она оплату коммунальных услуг за последний год. Всё регулярно списывалось с её счёта. Проверила она свои документы. Паспорт надо было поменять ещё в двадцать пять. Надо срочно сходить в паспортный стол и заказать новые документы. Вставать на учёт в миграционный как иностранной гражданке ей не хотелось. Она-то от своего гражданства не отказывалась. С чистого листа, так с чистого. Развод и девичья фамилия.

А вот на её государственной страничке оказался приписан новый проживающий. Её даже оповестили, и личным сообщением, и оповещением на страничке. Что если она не явится с возражением… Понятно! Без своих в таком деле не обойтись. И риелтор, и нотариус, и своя «махровая рукавица» должна быть или в паспортном столе, или в полиции. Придётся и туда сходить, а заодно к адвокату, проконсультироваться. Ввязываться в судебные тяжбы ей не хотелось, но боялась, что и мирно будет трудно решить. Может быть. А может, обойдётся всё. Рассосётся?

По дому и у дома было припрятано насколько камер видеонаблюдения. Она решила пока не просматривать их: сил просто не было. Чуть позже. Ева услышала звонок будильника. Артём встал. Вернее сел на диване, и некоторое время смотрел в окно. За окном светили уличные фонари, их свет проникал в помещение. Сиди, не сиди, а время идёт. Он тоже так и не смог уснуть, пролежал всю ночь. Встал, пошёл в ванную.

Ева всё-таки вышла проводить мужчину. Пожелала она ему удачно съездить. Хоть тут судьба к нему повернулась лицом. Поездка выдалась весьма удачной.

Проводив мужчину, Ева закрылась и, наконец-то, уснула глубоким сном, в котором снился ей куст нежно-розовых цветов, прекрасных, нежных, ароматных.

Первый день Ева просто-напросто провалялась на диване, просматривая на мониторе запись с камер видеонаблюдения. Год. Память записи хватала всего на один год, потом, система сама время от времени очищала переполненное пространство. И ведь за столько лет ничего не сломалось, не вышло из строя. Вот, что значит, работа хорошего специалиста. Хозяйка всего лишь прошлась по поверхности небольшим пылесосом, который стоял тут же в уголочке, с щёточкой, и специальным очищающим раствором.

Сама она ничего такого не надеялась увидеть. Но…, просматривая первую же неделю записанного года, заметила, как у её дома постоянно крутится один и тот же человек. Участковый. В громоздком, высоком, отяжелевшем мужчине в форме узнать того молодого участкового, которого она знала, было проблематично, но она его узнала.

Остальное… было не так интересно. Вот, подъехал к её дому человек на машине. Ева сразу определила, что он риелтор. Только откуда у него ключи от дома? Это она вряд ли когда-нибудь узнает. После гибели родителей ей не вернули ни одну личную уцелевшую вещь. Ей вообще ничего из родительских вещей, которые были при них, которые не сгорели, не вернули. И она о таком даже не подумала.

Вот на экране Артём подошёл пешком к ждущему его человеку, поздоровались они за руку. Ева включила звук погромче, чтобы послушать, о чём будет идти речь. Риелтор показал рукой на дом, открыл своим ключом калитку, входную дверь. О чём, о чём, о доме они разговаривали – ничего лишнего, личного. Дом, к тому моменту, уже был пусто. Почти пуст. Старенькое, не примечательное, грабителям не приглянулось. Поэтому и старый диван остался, и пару тумбочек. Какой раз Ева поблагодарили отца за предусмотрительность: сейф и потайной шкаф в стене.

Артём приходил к дому ещё несколько раз, прежде чем решился его купить. Обходил с разных сторон, сидел на лавочке. А лавочки у дома так же имелись с обоих входов. Самое интересное, что после городской перепланировки парка за её домом, отдельный выход не загородили. Наоборот, подвели к дому отдельную дорожку. Посмотрев на документы своего земельного участка, она увидела, что некая часть того участка принадлежит ей. И эта часть вклинивалась в сам парк. Красота! Видимо, ёкнуло у Артёма: хочу. И до работы рукой подать.