В Белоруссии сегодня имя Владимира Семеновича Короткевича на слуху – признанный классик. В связи с политической войной суверенитетов в Киеве установлен памятник Короткевичу перед Университетом, который он закончил. Немой призыв Беларуси единиться с Украиной. Как бы отнесся к проблеме сам Короткевич, знает только Господь. Все годы, что я его видел, он всегда был поперечным не только на Студии, но и в общественной литературной жизни Минска. Он был национальным писателем, но никогда не был националистом, каковым его сейчас делают.

К съемке моей первой документальной короткометражки подвиг своей темпераментной находчивостью именно Короткевич. Это фильм – «Свидетели вечности» – о деревьях, растущих больше тысячи лет. Специфика документального очерка в том, что автор и ты – режиссер и оператор, проходите все стадии производства от съемки, монтажа, озвучивания до заключительной печати вместе. Участие во всем комплексе проблем производства укрепляет твое умение и наблюдательность. Много на первом документальном фильме в творчестве я ухватил от Короткевича. Об этом позже.

В следующей работе «На старых сеножатьях» в соавторстве с режиссером Никитой Хубовым тоже пригодился опыт, полученный подсознательно от Короткевича. Никита – циничный европеец – искал негатив в провинциальной жизни артели, заготавливающей сено. А сгладил этот мрачный настрой зрительного ряда приглашенный музыкальным редактором для озвучания студент консерватории Игорь Лученок, записавший мелодию, сопровождавшую сенокос. Много лет спустя я слышу вариации этой душевной мелодии в телевизионном эфире. Они возвращают меня в белорусское полесье.

Следующую короткометражку «Отсюда в вечность» снимал я в союзе с Владимиром Антоновичем Головановым, окончившим сценарный факультет ВГИКа. Сценарий, написанный для мультипликационного фильма «Фильм, фильм, фильм» прославил режиссера, но ни его сценариста Голованова. Время его впереди, надеюсь. Он проявится как поэт. Пора его стихам выйти из заточения.

И другой отрывок из его поэзии, заставивший меня покинуть Тбилиси и бежать со дня рождения Отара Иоселиани в четыре часа утра. Корреспондент газеты «Либерасьон» произнес тогда тост: «Я пью за Грузию, чтобы у нее всегда была такая провинция как Россия!» Что тут началось! Радость переполняла приглашенных гостей. Когда утих гром, ко мне подошел автор тоста. Он хорошо говорил по-русски. Черненький, худенький, скорее всего выехал в Вену и устроился в Париже. Он вежливо обратился ко мне: «Ну, что Вы так опечалены?! Я же пошутил». Я ему: «Что вы шутите при всех, а извиняетесь передо мной одним». Он убежал, и я вижу: терзает тамаду. Так и есть, тамада дает слово мне. Я тогда заслонился поэзией Голованова: