Захарову сильно повезло, что браслеты были не слишком широкими, поэтому его план мог возыметь шансы на успех. Заложив большой палец на левой руке внутрь ладони, он сложил остальные пальцы трубочкой и попробовал протиснуть руку сквозь браслет. К несчастью, от положительного результата он был так же далёк, как от нормальной жизни. Даже спустя все смерти, которые ему пришлось пережить, лёжа в гробу, Семён всё равно испытывал нарастающий животный страх перед последней. Умирать не хотелось. Тогда, уперевшись в трубу ногами, он принялся отталкиваться от неё что было сил. Боль была жуткой, практически невыносимой, но жить хотелось намного сильнее. Подобно дикому зверю, попавшему в капкан, наш герой, скрипя зубами, скрывая за ними нарастающую агонию, вырвал кисти из сковывающих его кандалов, попутно сорвав с них кожу, которая теперь лоскутами болталась на дрожащих руках. Кровь немедленно принялась обильно капать на пол. От шока, боли и адреналина Захарова изрядно потряхивало, но сознание он терять даже не собирался. Выбежав из комнаты, бегло взглянув налево, где находился выход из подвала, наш герой отчетливо услышал противный голос Листвы с другой стороны коридора.

– Ах ты ж мелкий ублюдок, стоять! Щеколда! Он сбегает! – Вслед за этим криком последовали тяжелые шаги крупного существа, которое быстро переходило на бег.

Захаров даже не оглянулся, он просто побежал в проход, надеясь, что тот приведёт его к выходу. Держа кровоточащие руки словно в молитве, парень бежал по лестнице наверх, этаж за этажом проверяя двери, но они, как назло, все были закрыты. Тем временем по лестнице начал подъём уже сам Щеколда, который был гораздо более шустрый, чем его супруга, а значит, и опаснее. Захаров имел не много шансов: всё, что оставалось – это просто бежать вверх, изо всех сил веря, что один из проходов окажется открытым. И вот – последний лестничный пролёт, покосившаяся деревянная дверь. Задыхаясь от интенсивного бега, попутно борясь с рвотными позывами, наш герой налетел на эту хлипенькую преграду, которая оказалась не запертой. Распахнувшись от удара, она выпустила Захарова на крышу недостроенного торгового центра. Свежий воздух словно поделился небольшим запасом энергии, и в голове слегка прояснилось. Секунды хватило, чтобы осмотреться, выбрать край, к которому нужно бежать, и начать движение.

Примерно пару десятков метров спустя на крышу вышел Щеколда. Его дыхание было ровным и спокойным, он словно не поднимался только что из подвала. Зная, что спуститься можно только этим путём, он лёгким шагом направился в сторону стремительно убегающего Захарова.

– Семён! Хорош! – крикнул во весь голос могильный-падальщик. – Давай, побегали и хватит! – Наш герой тем временем не прекращал своё сближение с краем крыши ТЦ.

– Чёрт, неужели повезло? – задыхаясь не то от нехватки сил, не то оттого, что его план удался, сипя произнёс Захаров, когда взглянул с крыши вниз. – Что ж, прости, Щеколда, но сегодня я умру не в последний раз. – Отойдя на несколько метров от края, тихо добавил он: – Возможно.

Наш герой оказался не робкого десятка, как выяснилось теперь. Разбега в несколько метров ему вполне хватило на то, чтобы, потратив остатки сил и оттолкнувшись от уступа края крыши, прыгнуть как можно дальше.

– Нет-нет-нет! – закричал Щеколда, когда понял, что задумал его, уже бывший, ужин.

Подбежав к краю крыши, он увидел бездыханное тело Захарова, лежащее верхней половиной на проезжей части, а нижней на пешеходном тротуаре. Вокруг тела уже собирались одинокие прохожие, и даже остановилась пара машин. Будь у падальщика зрение получше, он бы смог разглядеть застывшую на лице Семёна улыбку.