Мощного взрыва не вышло, все же реактор был слишком мал, но противнику этого хватило. То, что некогда было Кириосом Земли и его боевым костюмом, ускоренное силой взрыва, изрешетило интервентов. Все пятеро рухнули на поляну, под ноги древнему идолу, и залили своей кровью некогда святую землю.

Если бы после случившегося остался хоть один выживший, он мог бы отчетливо видеть, как фигура неизвестного божества на несколько мгновений засеяла синим маревом.

Что чувствует человек, у которого нет будущего? Он живет сегодня, молодой, здоровый, полный идей и замыслов… он знает, что им не суждено воплотиться в жизнь. У него нет будущего. День, два, неделя, и его не станет, всего мира, в котором он даже не успел пожить, не станет. И ничто не способно это изменить.

Эриас из Оранвуда, 17-летний сын Вазилиса, самого Кириоса Земли, при иных обстоятельствах мог бы стать очень счастливым человеком. Он мог бы играть, веселиться, брать от жизни все, не считаясь с последствиями. Он мог бы посвятить жизнь политике и стать великой личностью, имя которой будут знать многие поколения потомков. Он мог бы жить спокойной, сытой жизнью, посещать светские мероприятия, писать книги, а в старости – давать советы молодым. Вместо этого, Эриасу суждено стать свидетелем заката человеческой эры, без возможности на что-то повлиять.

Он стоял в церемониальном зале правителя у огромного окна и смотрел, как последние защитники Земли один за другим падают вниз, объятые пламенем и дымом. Его отец, вероятно, уже мертв. Эриас не чувствовал скорби, не больше, чем обычно. Он любил отца, но понимал, что скоро и сам отправится за ним. Эриас хотел бы полететь с ним и встретить смерть вместе, но экзокостюма на него не нашлось. Поэтому ему предстоит пасть в последней битве за цитадель Карената. Эриас не боялся смерти, потому что ее неотвратимость стала понятна еще полгода назад. За это время все они, последние свободные люди, уже успели смириться с неизбежным. Единственное, чего Эриас сейчас хотел – умереть достойно. Глупое желание, ведь какая для мертвеца разница, умрет он сражаясь, или на коленях… Громада флагмана интервентов приближалась к цитадели, и Эриас покрепче сжал рукоять штурмовой винтовки.

Они упорно пробивались сквозь толпы неприятеля, двигаясь по коридору в сторону выхода. Зачем? Они и сами не могли ответить на этот вопрос. Некуда было пробиваться, не к чему. Но существо воина требовало показать врагу, как нужно сражаться, продать жизнь как можно дороже.

Рядом с Эриасом шагала Астрид, его ровесница и подруга детства. Девушка не отводила взгляда от зеленой точки коллиматорного прицела, Эриас же то и дело засматривался… сейчас он корил себя, что так и не сказал… впрочем, может оно и к лучшему. Легче будет умирать, им обоим. Помимо них в отряде оставалось четверо бойцов, инстинктивно пытавшихся прикрыть подростков, и оттого их численность все сокращалась и сокращалась.

Защитники цитадели сражались как львы, загнанные в угол, словно от количества убитых врагов зависит их посмертие. В памяти Эриаса бой превратился в мешанину красок, взрывов, криков раненных и умирающих, стрельбы и казалось бесконечного продвижения сквозь лабиринты коридоров. Когда они наконец добрались до выхода и коричневый потолок сменился открытым небом, Эриас обнаружил, что их осталось лишь трое. Он, Астрид и еще один боец. Кажется, его звали Джон.

– Смотрите, истребитель! – указала Астрид вперед, снимая последнего врага в зоне видимости.

Эриас проследил за рукой девушки, и действительно обнаружил летательный аппарат интервентов. Странно, что он очутился именно здесь. Обычно десантники используют боты для высадки, а пилоты не принимают участия в сражении. Или кому-то не терпелось лично поучаствовать в штурме последней твердыни непокорной планеты?