Другой его чертой была его страсть к розыгрышам. Разумеется, кулинарным. Помню, как он как-то завалился к нам с какими-то мясным филе, завернутыми в фольгу и склянкой с вьетнамским соусом. Моя бывшая всё разогрела. Мы уселись и стали есть. «Какая вкусная индюшка, – сказала жена, – и соус тоже.» – « О, да, да, – поддакнул он, – кушайте на здоровье!» Мы уплетали за обе щёки. Всё это время он глазел на нас с каким-то восторженно-таинственным выражением лица. «Ну что, понравилось?» – осведомился он, затаив дыхание, когда мы закончили. «Да, – сказал я, вытирая губы. – Но это не индюшка, это дикая птица, не так ли?» – Он хитро улыбнулся: – «Нет,– сказал он. –Нет, это не птица. Совсем не птица. Это был… крокодил. Вы ели мясо крокодила!» Он откинул голову и захохотал. Он заливался смехом как ребёнок не в силах остановиться. Мы не сдержались и тоже засмеялись. Мы смеялись не от того, что он нас разыграл, а, скорее, глядя как он сам это реагирует – а глядя на его лицо невозможно было этого не сделать. Наконец он отдышался, вынул платок и вытер глаза…

– …ты слушаешь меня или нет?

– Конечно слушаю.

– Так вот. Я спросил этого болвана Пабло зачем он добавил сюда эти ингридиенты. Это начисто меняет вкус. Он сказал, что вышло это совсем случайно, что он не хотел, и так далее, бла-бла-бла. Не хотел! Гм, если бы он знал, что он сделал! Лизано супремо! Он мог бы это запатентовать как совершенно новый соус! Я этого не понимаю, – пробурчал он разочарованно.

– Есть вещи, друг Горацио, что и не снились нашим мудрецам.

– Какая уж там мудрость.

– Это Шекспир.

– Ах, отстань.

Он взглянул на часы, надул щёки, выдохнул и покачал головой.

– Эге-ге, однако мне пора.

Витольд встал. Рядом с ним был старый кожаный жёлтый портфель, пухлый на вид, видимо от бумаг внутри. Этот портфель был моим подарком. Это я специально подыскал ему, сильно, однако, сомневаясь что я делаю, даря портфель на его именины. Я думал, Витольд засунет его в чулан. Но нет, он полюбил его и стал пользоваться – это радовало. Вкупе с его твидовым пиджаком этот атрибут шёл ему, как бы дополняя его типаж.

– Я чуть не забыл, – спохватился он. – Я же пришёл к тебе только ради этого и едва не забыл…

Он открыл портфель. Я думал, что он извлечет оттуда какое-то экзотическое кулинарное изделие. Но я ошибся.

– Вот, смотри. Купил это там в антикварном магазине.

И он протянул мне предмет. Я взял его. Это была игрушка. Точнее, это была кукла. Кукла в виде девочки с косичками. Очень «старая» девочка, на вид начала века.

– Мой подарок, – сказал он. – Я знаю, что тебе нравятся разные механические штуковины.

Витольд опять сунул руку в портфель и, покопавшись, достал ещё что-то. Это был заводной ключ. Он вставил ключ в отверстие в груди игрушки и несколько раз повернул его по часовой стрелке. Что-то внутри щёлкнуло. Кукла ожила. Её глаза повернулись сначала влево, потом вправо, левая рука слегка поднялась. И затем раздался голос. Вернее, это с большой натяжкой можно было назвать голосом. Некоторые высокие похожие на речь металлические звуки прорывались сквозь скрежет и треск… Завод кончился. Кукла замерла.

Я слышал и даже видел одну из говорящих кукол Эдисона конца 19-го века. Удивительная штуковина. Эта была не одна из них,, и казалась, как минимум, старше лет на пятьдесят.

– Она неисправна, – произнёс он как бы извиняясь, – ничего?

– Ничего? Батенька, да ты просто сокровище для меня откопал, – и я бросился обнимать его.

– Ну вот и славно, вот и славно, – похлопал он меня по спине, – так рад тебе угодить.

За это я и любил его.

Мы спустились вниз.