Ваалур довольно улыбнулся и отвел стек в сторону, но моя грудь в месте прикосновения глума продолжала пылать невыносимой болью, будто плоть плавилась под дыханием самой Бездны.

Такой муки мне еще не доводилось испытывать никогда, и я потерял сознание. Но даже там, в черном спасительном небытии, я продолжал испытывать эту жуткую боль, боль, от которой меня могла спасти только смерть.

Пришел в себя я от того, что меня облили ледяной водой, и я снова услышал злобный голос мучителя:

– А теперь представь, что стало бы, если бы я прикоснулся чуть сильнее? Можешь мне поверить, ты бы страдал еще больше. Кристалл глума был создан в незапамятные времена магами Балтикуса[15] для управления темными существами Бездны, так как многие из них невосприимчивы к обычным видам боли. Стек способен укрощать демонов, а что перед ними ты? Жалкая тварь. Итак, я еще раз спрашиваю: убить эльфийского князя вам приказал архижрец Вартак?

Перехватив направленный на меня взгляд приора, я скривил губы в презрительной улыбке и сплюнул на пол скопившуюся во рту кровь.

В глазах палача вспыхнула ярость, но он обуздал ее усилием воли и, задыхаясь от сжигающей его ненависти, медленно проговорил, заставляя свой голос звучать спокойно:

– Я вижу, что тебе совершенно наплевать на свою жизнь. Что ж, посмотрим, возможно, ты пожалеешь своего побратима…

С этими словами он подошел к распятому на круге Элю и несколькими уверенными движениями ножа превратил его рубашку в клочья. Затем в руке приора снова оказался проклятый стек. Палач размахнулся и со всей силы ударил моего побратима глумом. Эльф закричал, а на его обнаженной груди красным, тускло светящимся багровым росчерком вспыхнул след от удара.

– Ну что, вы и дальше будете упираться? – выкрикнул палач, с наслаждением щурясь при виде наших страданий. – Тогда мне придется продолжить урок.

Я вдруг понял, что этот человек не остановится ни перед чем, лишь бы вырвать у нас заветное признание. Не удивлюсь, если он давно уже продал душу Оксу.

Но что я мог поделать? Я прекрасно понимал, что если мы сдадимся и подтвердим слова Ваалура, то тем самым просто подпишем себе смертный приговор. Нас немедленно казнят, дабы мы, не дай Всемогущий, не раскрыли бы рта в руках еще более искусных эльфийских палачей. Поэтому я стиснул зубы и молчал.

Наш мучитель решил сменить тактику и вкрадчиво зашептал:

– Скажи правду, герой. Но только ту правду, которая мне нужна, и вы снова отправитесь в свою уютную камеру. Кто нанял вас для совершения столь дерзкого убийства? Говори, Изгой. Иначе сначала ты увидишь смерть своего побратима, а потом тебя выпустят на свободу. Но едва ли после этого ты сможешь спокойно жить…

Я вздрогнул, и мое сердце сжалось от ужаса. Откуда Ваалур мог так много обо мне знать?

На какое-то мгновение я поверил в его слова и представил, что буду делать, если приор в самом деле выпустит меня на свободу, объявив, что я невиновен, а настоящий убийца найден и казнен. И Ваалур был совершенно прав в том, что я не смогу жить, зная, что из-за меня погиб Эль.

Это было безвыходное положение. И я вдруг понял, что тянуть больше нет смысла – нам никто не поможет, а сопротивление лишь приносит боль.

Я прерывисто вздохнул и, борясь с охватившей меня жгучей ненавистью, медленно, с усилием заговорил:

– Нас… – я тяжело сглотнул, – нас нанял архи…

– Не надо… – прохрипел Эль и натужно закашлялся. – Не говори.

– Тебе мало, эльф? – взвился Ваалур и снова ударил Эля стеком.

Эль мучительно закричал, и его голова упала на грудь. Я понял, что мой друг потерял сознание, но это вряд ли принесло ему облегчение…