Корн сразу подметил, что на соседней кровати лежали его вещи.

– Как тебя звать? – неожиданно заговорила Нора холодным и отреченным голосом.

– Мое имя Корн, – коротко ответил раненый. – Где мой нож? Я всегда носил его под рубахой.

– Рана очень глубокая была, тебе просто повезло, что Норочка оказалась недалеко отсюда и смогла достать нужные травы. – снова запел Карлини, совершенно игнорируя вопрос.

–Друг мой, иди прогуляйся за обещанным тобой чаем. – она явно желала спровадить надоедливого болтуна.

«А лучше оба оставьте меня в покое». – подумал Корн.

Карлини весело сорвался со своей табуреточки. Вприпрыжку, звеня ложками и вилками в волосах он весело поскакал к двери, а потом очень громко ею хлопнул, да так, что у Корна это резкой болью отдалось в голове.

Нора взяла тряпку и намочила ее в ведре. Потом, не церемонясь и не спрашивая, положила тряпку прямо ему на лоб. Глаза ее хоть и были теплого янтарного цвета, но теперь, когда Корн пришел в себя и начал осознавать реальность, они показались ему мутными и равнодушными.

– И что же привело тебя сюда, Корн? – спросила Нора, промачивая пахнущие гниющей травой и медом бинты в какой-то жидкости в тазу.

От этого запаха Корн поморщился.

Он не знал, что ответить. Корн долго медлил, потому что она была для него совершенно незнакомым существом. Судя по тому, что приключилось у него с братом, теперь нельзя было доверять даже тем, кого ты, казалось бы, знал всю свою осознанную жизнь.

– И что, так и будем молчать? – спросила она, забравшись с ногами на стул.

Корн сразу обратил внимание, что ноги ее были обмотаны странными бинтами с большими янтарными письменами.

– Я не помню. Я не помню ничего, простите. – пробормотал он, чтобы сказать хоть что-то и отвел глаза от ее ног.

– Тот, кто стрелял в тебя, наверняка не хотел твоей смерти, – сказала Нора и наложила бинт, который сильно прижег пульсирующую болью рану. – А лишь желал тебя обездвижить. Ты потерял много крови. Скажи спасибо лекарским знаниям Карлини.

Корн замычал и зажмурился, пытаясь схватиться за что-то, что должно было висеть на шее. Он начал шарить руками по своей груди, а затем по кровати.

– Медальон! Он был на мне! Золотой медальон! – Корн попытался подняться, но эта попытка отдалась сильной болью в голове.

– Этот? – спросила Нора, протягивая драгоценность раненому. Медальон поблескивал золотом в мягком свете комнаты, а внутри него плескалась какая-то магическая жидкость, немного мерцающая своими золотыми гранулами в полумраке.

– Да! Зачем Вы его взяли? – Корн поспешно забрал вещь, которая, как ему казалось, была единственным напоминанием о сестрах.

«Кажется, это был подарок от них…когда-то давно». – подумал Корн.

Он недоверчиво посмотрел на Нору.

– Твой медальон выпал, когда Карлини нес тебя наверх, – пробормотала она и стала как можно сильнее затягивать бинт. – Эта вещь тебе дорога, верно? – Жидкость с бинтов просочилась сквозь тряпки, и рану снова обожгло, но на этот раз уже меньше.

Корн сморщил нос.

– Вы тоже ранены? Что с Вами случилось? – спросил Корн, стараясь увести тему от своего медальона и указал на бинты девушки, которые обвивали ее ноги.

В этих бинтах Корна поразили именно руны. Они плясали с одного места на другое и перемещались по всей длине бинтов в причудливом танце, ярко мерцая в полумраке комнаты.

– Я не ранена. Они помогают творить магию. Это артефакт, – На этой фразе Корн скорчил недоумевающую гримасу. – И не нужно этих «Вы», я не люблю этого, – она туго затянула бинт на его ране. – На «Вы» обращаются либо к Высшим по званию, либо к старшим, ну это так, основы приличия, если ты забыл.