– Я хочу увидеть своего отца, – с абсолютно невозмутимым лицом говорила Глория.

– Все будет: завтра же соберем повозку, дам пару людей и отправишься к своему отцу.

– Пацан очнулся, – сказал вошедший разбойник.

      Глория подскочила и направилась в сторону больницы. Зайдя внутрь, она увидела, как ее Дэвид пытался вырваться из оков.

– Глория, любимая, развяжи меня, – с надеждой говорил Дэвид.

– Мне нужны гарантии, что ты не тронешь этих людей, – ответила Глория, показывая на разбойников.

– Любимая, это же сброд, абсолютно никчемные люди, они нападают в ночь и грабят мирных людей.

– А твои дружки солдаты грабят народ внаглую и поддерживают режим, который направлен на унижение народа и его обнищание. А таких, как мэр Паскаль, этот режим кормит и делает все богаче и богаче.

– Да что ты такое говоришь! Империя дает нам все – кров, защиту и надежду на светлое будущее.

– Я тоже сомневалась, Дэвид, но теперь я знаю правду и надеюсь, ты тоже примешь ее. Вот, посмотри на письма, которые идут сверху, – в истерике говорила Глория, протягивая письма.

– Это все подделки, Глория, как ты можешь верить людям без чести и чувства долга?

– Либо прими эту правду, либо я отправлюсь на поиски своего отца сама, без тебя.

– Так и знал, что ты неблагодарная тварь! Я надеюсь твой отец мертв, Глория! Ведь он бежал с поля боя, он трус и заслуживает этой участи.

– Я любила тебя, Дэвид, я верила, что ты поддерживаешь моего отца, а ты, оказывается, его ненавидишь, как и все.

– Я верю, что он мертв, Глория! Не знаю, как тебе задурили голову, но уверен, что они лгут, чтобы заманить тебя на неверный путь.

– Все, Дэвид. Извини. Я не могу больше. Ты останешься здесь и, надеюсь, тебя вразумят, а я завтра же отправлюсь на поиски отца.

      Глория вышла из палаты, она слышала, что кричал Дэвид, но знала, что нельзя оставаться здесь, иначе ее чувства к нему могут все испортить. Лучше все забыть, уехать и забыть про Дэвида, про деревню, но сначала надо было навестить мать.

      Девушка нашла мать дома, та сидела за столом и разговаривала с каким-то разбойником.

– Ой, доченька, это господин Фридрих, прямо как граф! – с наигранной радостью говорила Крона.

– Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз.

      Крона посмотрела на Фридриха, и тот, попрощавшись, вышел из дома.

– Ты здорова, доченька, не поранилась?

– Все в порядке, мать. Завтра я уеду на поиски отца, хотела попрощаться.

– Ну куда же тебя несет, дорогая? Зачем тебе это?

– Пойми, я люблю своего отца и хочу с ним увидеться. Я понимаю, что ты о нем уже забыла и выбросила из жизни, но мне… Мне он дорог. Понимаешь?

– Понимаю, доченька, будь осторожней. Помни, что твоя мама всегда ждет тебя.

      Дочь и мать обнялись и стояли так очень долго, но все же Глория вырвалась из объятий Кроны и вышла на улицу. Она плакала. Но она понимала, какая у нее цель, и была готова на все, лишь бы достичь ее.

      На следующее утро девушке и вправду запрягли телегу, дали провианта, и ей в защитники дали Ворона, того самого, что вырубил ее тогда в конюшне.

– Ну что, красавица, как мне тебя можно называть? И да, извини за ту нашу встречу, я тогда не знал, кто ты, и вообще… – криво улыбнулся Ворон.

– Для тебя – леди, – Глория махнула волосами и села в повозку.

– Консильваль, мы с этой девчонкой точно не споемся, – усмехнулся Ворон.

– Береги ее пуще ока, ты мне должен, а я должен ей, – Консильваль подал руку Ворону.

– Надо еще будет посмотреть, кто кого будет защищать, – сказал Ворон и уселся на место кучера.

      Когда они отъезжали, мать Глории плакала и махала платком, а Дэвид лежал в больнице и не видел, как его бывшая уезжает в закат. Он не плакал, лишь стиснул зубы и потом закричал на всю больницу. Он был уверен, что найдет ее и сделает все, чтобы она узнала, кто такой Консильваль, по его мнению.