Мыться ходили в Покровские бани раз в неделю. Когда я чуть подрос, то стали брать и меня. Удивительно, но Покровские бани существуют до сих пор и работают как бани. Калек и инвалидов в мужском отделении было огромное количество. Все воевали. Однорукие, одноногие. Сосем безногие, которые передвигались на самодельных тележках с шарикоподшипниками вместо колёс, отталкиваясь утюгами от земли. Почти все люди в бане были в шрамах от осколков и пуль. Большинство мужиков татуированные.

Татуировки были и оригинальные: у одного мужика при ходьбе нарисованный кочегар закидывал уголь точно ему в задницу, у другого – парочка, вытатуированная на той же складке под ягодицей, при ходьбе методично сношалась. Надписи «Не забуду мать родную», профили Сталина, Ленина носили на теле через одного.

Отец мой участвовал в обороне Москвы, но потом его списали из-за куриной слепоты. Он ничего не видел в сумерках и ночью. Причиной был авитаминоз. Потом, при нормальном питании, зрение у него восстановилось. Однорукие мужики в бане постоянно просили отца потереть им спину мочалкой. Он никому не отказывал. Потом и они в ответ тёрли ему спину. Такой была традиция. Потом отец мыл меня, деда и себя.

Парились в парилке. Был случай в одно из посещений бани. Когда мы зашли в парилку третий раз, мой дед обратил внимание на одного старика, который во время всех трёх наших заходов неизменно лежал на верхней полке. Оказалось, что он мёртв. Мужики спокойно его вытащили, отнесли в предбанник. Вид смерти был тогда для людей привычным.

В начале нашей Красной улицы была пивная. У трамвайной остановки. Это был центр притяжения народа и самое тусовочное место в округе. Там постоянно ошивалось большое количество инвалидов. Почти все они были в военных гимнастёрках со звякающими рядами орденов и медалей. Многие побирались на пиво. Перед Всемирным фестивалем молодёжи 1957 года все инвалиды исчезли с улиц Москвы. Мгновенно. Об их трагических судьбах достаточно написано.

Невероятно, но я жил первые свои десять лет в таких же примерно условиях, как мой дед, прадед и другие предки на протяжении сотен лет. Туалет на улице, печка, свечи. Конечно, вместо колодца появилась колонка, а вместо очага керосин. Но это не изменило жизнь принципиально. Первый телевизор я увидел лет в восемь-девять. Раз в день по нашей мощённой булыжником улице проезжал грузовик. И вдруг… за последние несколько десятилетий мир кардинально изменился. Компьютеры, интернет, смартфоны, криптовалюта и прочее. В течение моей жизни произошла такая революция в условиях быта людей, которой не было никогда в истории человечества. И никто не удивляется: а почему вдруг?

Мои родители пахали шесть дней в неделю. Не удивительно, что все советские дети воспитывались в детских садах, школах, пионерлагерях. Только в 1967 году в СССР была введена пятидневка с восьмичасовым рабочим днём. В школах и вузах сохранилась шестидневная рабочая неделя с семичасовым рабочим днём.

Мой отец в 1939 году попал в трудлагерь. Он вспоминал, что выжил благодаря тому, что каждый вечер рассказывал товарищам по несчастью «Графа Монте-Кристо». В Советском Союзе очень заботились о преемственности поколений. Я очень хорошо помню мой первый «концлагерь» – летний детский сад от «Москниги» под Вереёй. В середине пятидесятых я проводил там ежегодно две или три летние смены. Помню голубую деревянную терраску, на которой воспитательницы проводили над нами педагогические эксперименты.

Воспитательницами работали грубые деревенские толстые тётки. Не знаю, было ли у них образование. И не совсем понимаю, почему они с истеричной жестокостью боролись с плохими словами, которые иногда выскакивали из наших детских уст. Возможно, больше не с чем было бороться. За плохие, но не матерные слова нас заставляли высунуть язык, затем тётки его хватали и сладострастно тёрли белым вафельным полотенцем. Иногда просто стегали крапивой по голым ногам.