– Это общеизвестные факты, – я пожал плечами, но внутренне напрягся.

– Общеизвестная ложь, – её глаза внезапно стали холодными как вакуум за бортом. – Мой отец нашел "Гермес". Пустой, с полностью функциональными системами, без единого повреждения. Ни следа экипажа.

Я почувствовал, как симбиот активировал аналитические протоколы, просчитывая вероятности различных сценариев исчезновения.

– Если корабль был цел, почему я не знал об этом? Почему это не было в официальном отчете?

– Потому что отчет моего отца был засекречен на высшем уровне.

Она наклонилась ближе, и теперь я мог различить еще один её аромат – что-то напоминающее горный ветер над ледниками. Её лицо оказалось так близко, что я видел естественные поры кожи – никаких синтетических улучшений. Натуральная красота, ставшая такой же редкостью, как чистый воздух на Земле.

– Я получила от отца зашифрованное сообщение, – её голос стал тише. – В нем были координаты – не точки в пространстве, а временной метки внутри туманности. И предупреждение о том, что Виктор Вернер нашел нечто, способное перевернуть наше понимание реальности.

Мое сердце забилось чаще. Отец оставил мне такое же сообщение. Но была и другая причина учащенного пульса – близость Лары, её дыхание, почти касающееся моего лица.

– Туманность Улитка, – произнес я, пытаясь сосредоточиться на сути разговора, а не на изгибе её губ. – Что в ней особенного?

– Это не просто туманность, – Лара окинула взглядом полупустой бар, проверяя, не подслушивает ли кто. – Согласно данным моего отца, это пространственно-временной разлом. Природное явление или искусственная конструкция – неизвестно, но он позволяет путешествовать не только в пространстве, но и во времени.

"Вероятность существования пространственно-временных разломов, позволяющих осуществлять хронотрансгрессию, согласно современным физическим теориям – менее 0,001%", – прокомментировал симбиот. – "Однако необъяснимый феномен темпоральных бутылок указывает на возможность преодоления причинно-следственных барьеров при определенных условиях".

– Темпоральные бутылки, – пробормотал я. – Мой отец оставил мне одну.

Глаза Лары расширились от удивления, в них мелькнуло волнение. Её рука нашла мою, и этот контакт послал электрический импульс по всему моему телу.

– Что было в ней?

– Координаты. И последовательность команд для навигационного компьютера, которую нужно активировать на маршруте VK-273.

– Маршрут к Европе, спутнику Юпитера, – кивнула Лара. – Базовый тренировочный маршрут. Я веду завтрашнюю группу пилотов туда.

Она задумалась на мгновение, а затем улыбнулась – впервые за весь разговор. Улыбка преобразила её лицо, сделав его моложе, уязвимее, человечнее.

– Не верю в случайности, Александр, – она впервые назвала меня по имени. – Наша встреча, твое обучение, завтрашний полет – все части мозаики, которую кто-то тщательно складывал годами. Возможно, твой отец. Возможно, мой. А может быть, нечто большее, чем они оба.

– Что ты предлагаешь?

– Завтра, во время полета, я создам помехи в системе мониторинга. У тебя будет примерно 17 секунд, чтобы ввести последовательность команд, прежде чем резервные системы восстановят контроль. Что произойдет дальше – не знаю. Но думаю, мы оба хотим это выяснить.

Она протянула другую руку через стол, и наши пальцы переплелись. Двойной контакт усилил ощущение связи между нами – в мире, где большая часть общения происходила через виртуальные интерфейсы, физический контакт стал почти священным.

"Детектирован всплеск окситоцина и серотонина", – сообщил симбиот. – "Рекомендуется контроль эмоционального состояния для поддержания оптимальной когнитивной функции".