***

Когда на следующее утро солнце вновь взошло над островом, его лучи осветили лишь волнующийся водный простор, безлюдные скалы и брошенную деревню с причалом. Часть ноостарийцев ушла отсюда порталом, другая часть – уплыла на корабле ярлши. Галеон покоился на морском дне. Два потрёпанных вестарийских фрегата уносились прочь к родным берегам, влекомые могучими океанскими течениями. Их паруса отныне стали бесполезными тряпками. Ни один корабль более не сможет пересечь водных границ между континентами.

Великий Раскол состоялся, погружая Шветар в новую эпоху. И лишь невесомые капельки росы дрожали на молодых листочках только-только расцветшего трилистника, горя неровным серебром мятущихся душ.

1556 год от начала творения по ноостарийскому календарю

1175 год от обретения веры по вестарийскому календарю

1034 год от Великого Раскола по негласному календарю Шветара

***

Время давно уже перевалило за полночь. Улицы оживлённого Нантера погрузились в благочинную дрёму. Суета на них сменилась тихой и почти незаметной вознёй ночной жизни крупного вестарийского города. Впрочем, за двухсаженной каменной оградой дома вицероя можно было спать совершенно спокойно. Только сумасшедший вор или самоубийца посмеет сунуться в дом наместника святого престола, посаженного присматривать за всем городом и прилегающими к нему землями.

Я, разумеется, тоже уже давно спал в выделенной мне комнате. Но почти мгновенно проснулся, ощутив осторожное прикосновение к своему плечу. Открыв глаза, я поймал внимательный взгляд Арки – моего учителя. Заметив, что я проснулся, он тихо произнёс:

– Извини, что разбудил, но нам надо поговорить.

Молча кивнув, я отбросил одеяло и сел, чуть не опустив босые ступни на холодный каменный пол. Делать это совершенно не хотелось, так что я опомнился в последний момент и подобрал ноги, скрещивая их и устраиваясь поудобнее на кровати. Пару раз сонно моргнув, вопросительно посмотрел на наставника. Тот придвинул к кровати стул и сел напротив.

– Обстоятельства изменились, Сиян, – начал он спокойным, глубоким голосом. – Я, ещё до восхода, должен уехать на несколько дней.

– А…? – только и сумел выдать я, стараясь переварить услышанное полупроснувшимися мозгами, что получалось, признаться, плоховато.

– Вот-вот, – улыбнулся мастер. – У меня была похожая реакция. Хотя, со стороны это выглядит забавнее. Водички?

Он подчёркнуто услужливым жестом протянул мне невесть откуда появившуюся кружку. В глазах учителя я успел заметить насмешливые искорки, а потому поспешил взять поданную кружку в руки, опасаясь, что её содержимое окажется на моей голове. Но я ошибся, неверно уловив ход мыслей наставника. Вместо игры в угадайку, мне следовало бы просто быть внимательнее.

Не задумываясь, я поднёс кружку к губам и попытался сделать глоток, но у меня ничего не получилось. Да и ни у кого бы не получилось. Воды там попросту не было.

– В здесь и сейчас, Сиян, в здесь и сейчас. А не в своих представлениях и догадках, – с трудом сдерживая смех, покачал головой Арка. – Водички?

На этот раз в его руке появилась небольшая глиняная бутыль. Я подозрительно посмотрел на неё, на улыбающегося мужчину, снова на бутыль.

– Не помешало бы. Если только там действительно вода, – подставляя кружку, пробурчал я.

– Чистейшая! – наливая воду, с энтузиазмом заверил меня мастер. – Из святейших сточных канав прямо возле благословенного нантерского собора пресвятого Феодора. Говорят, в неё мочи…, эм…, опускал свои святые персты сам Феодор, от чего вода и поныне исцеляет все болезни. И, знаешь, я склонен верить местным. Такая вода способна исцелить любой недуг самым, что называется, радикальным способом. На том свете, – Арка многозначительно ткнул пальцем в потолок, – уж точно болезней нет. А что бедняги при исцелении животом маются и в горячке мечутся, так то их бесы в огне горят, душу грешную отпускать не хотят.