– Как спалось на новом месте? Привидения не мешали? Вы вчера так эффектно появились…

– Да, кстати, дорогая, – вмешалась сидевшая рядом с ним высокая рыжеволосая дама в розовом, – а чем вы приехали? – в её голосе явственно сквозили нотки подозрительности.

– Поездом… – ответила Каггла, пытаясь унять сердцебиение.

– Но в это время нет проходящих поездов! – торжествующе заявила дама.

– Я приехала на поезде до Рудгари, и на станции взяла такси.

– Такси?! – недоверчиво протянула рыжеволосая. – В такую даль?..

– Но что было делать? – пожала плечами горбунья. – Перед самым Карнавалом всегда проблема с билетами, а я поздно спохватилась. К тому же я давала телеграмму…

– Телеграмму? – удивилась Бабушка. – Но мы ничего не получали…

– А какой был номер у машины? – продолжала упорствовать дама в розовом.

– Рита, перестань! – вполголоса прошипел сидевший рядом с ней мужчина. Маленький, щупленький, с тараканьими усиками, – он тоже улыбнулся Каггле, обнажив ряд меленьких белых зубов. Рыжая хотела ещё что-то сказать, но он чуть ли не силой вытащил её из-за стола, и увёл под руку, оглядываясь, и продолжая показывать зубы.

– Противная парочка… – рассеянно отметила Бабушка. – Кто это вообще такие?

– Что? – засмеялся молодой человек, – вы их не знаете?

– Нет, – спокойно ответила старуха без малейшей тени смущения. – Но они тут уже давно.

– Понятно!– хмыкнул юноша. – Тогда хотя бы представьте меня нашей новой гостье, – и он в упор посмотрел на Кагглу.

У горбуньи перехватило дыханье, но она постаралась выглядеть равнодушной.

Бабушка с сомнением уставилась на внука.

– Ах, только не говорите, что и меня не знаете! – с притворным испугом замахал тот руками.

– То-то и оно, что я тебя слишком хорошо знаю, – тихо, словно про себя, молвила старая женщина, и тут же совсем другим тоном добавила:– Познакомься, моя дорогая, это – Даниэль. Сын тёти Люсильды. Мы все обычно зовем его Красавчиком. Как видишь, он оправдывает свое прозвище. Хотя я бы нарекла его Балбесом.

Красавчик сделал вид, что смущен, и, встав, церемонно поклонился.

– Я много о вас слышал, – быстро проговорил он, снова садясь на свое место. – Писали, что ваша последняя выставка наделала шуму: столь необычная подача материала и странные, пугающие сюжеты…

– Ничего особенного, – сухо ответила Каггла. Она уже сумела справиться с волнением, и теперь ей хотелось уйти к себе.

– А вы согласны с тем, что вас называют последовательницей Босха?

– Нет.

– Что же привело вас к нам, в провинцию? – не унимался юноша.

– Хочу отдохнуть от болтунов! – отрезала Каггла. «Он – просто пустышка» – думала она, – «Но почему же я… Зачем?!» – и чувствовала, как тонет в его глазах.

А он видел перед собой маленькую, некрасивую калеку – редкую птичку, случайно залетевшую сюда, в старую клетку. Невзрачную серую птичку, которой почему-то досталась та жизнь, о которой мечтает он, и которую она, похоже, совсем не ценит… И не замечал, как одухотворено её лицо, как прекрасны её глаза.

В столовую спустилась Мама, и вместе с ней – Кора Амстьен, сестра Зеллы. Они о чём-то разговаривали между собой, но, увидев Кагглу, Кора тотчас оставила собеседницу, и, подбежав, радостно обняла её за плечи:

– Каггла, милая, как я рада видеть тебя здесь! – склонившись, она на секунду прижалась щекой к её лицу, и Каггла уловила тонкий аромат. – Мы с сестрой здесь уже месяц, но, к сожалению, ей придётся скоро уехать в Милан… А меня вот уговаривают остаться, – и она кивком головы указала на Маму.

– Да, в Театре нужна хорошая пианистка, – подтвердила Мама, пододвигая к себе кофейник.

– Боюсь, Элен, я не смогу принять твоё предложение: ты ведь знаешь, сестра не хочет искать другого аккомпаниатора… Тем более, что мы всю жизнь выступаем вместе. Вот если бы она тоже осталась здесь, но – увы! – в Милане у неё контракт, – разговаривая, Кора уселась рядом с горбуньей.