Под шорохи удалявшихся шагов Роланд поднял глаза к серо-голубому небу. Там, в проседи перистых облаков, кружила чёрная точка. Мгновением позже её не стало, а он вальяжно спешился, взглянул на притороченный к седлу клеймор и распахнул висевшую подле сумку.

Вскоре к похрустыванию со стороны пасущихся лошадей добавились шорохи – немного погодя из-за деревьев вышла Лили в сопровождении короткошёрстного стража.

К этому моменту на полянке стоял низенький столик, на котором под серебристым бархатом бугрилась еда. Рядом с ним на аккуратно сложенном плаще сидел Роланд, что встретил спутницу налётом улыбки:

– Раз ты определилась с местом, я решил посодействовать трапезе, – его взор сполз на платье, где что-то изменилось: полы так же граничили с коленями, а вот подол, казалось, чуть топорщился.

Женщина запустила руку в ткань и вынула жёлтый грибочек с волнистыми краями:

– Приятная добавка к ужину.

– Лисичка? Тогда степень приятности напрямую зависит от количества. В твоих пальцах ключ от врат гастрономических экспериментов. В Рорхе грибы коптят на целебных травах, в Эльтароне солят с овощами или сушат с приправами, а в западном Виверхэле даже научились делать из них вино.

– У нас нет времени на копчение и засолку, не говоря уже про вино. Придётся обойтись без экспериментов и по-простому пожарить. Я полагала, основательно отдохнём и поедим мы на ночной стоянке. Но раз ты такой невероятно скорый…

Рука с грибом медленно опустилась. Взгляд серых глаз пропутешествовал от столика к чалому жеребцу. Поглощённая размышлениями, их обладательница не заметила, как лисичка исчезла за чёрными губами подошедшей сзади кобылы. Только уже зашебуршавшую складками юбки голову мягко отстранила и после посмотрела на воина:

– Всегда считала, что долгие странствия приучают к неприхотливости. Или же вынуждают обзаводиться обозом и свитой к нему. Весьма расточительно занимать столько места, разложить еду можно и на земле, – Лили улыбнулась: – Но столиком восхищена. Такая мастерская вещица. Откуда он? – женщина снова была вынуждена подвинуть бесцеремонно лезущую морду. – Извини за невежливость: уберу грибы, пока их все не утащили.

Лили отошла к мерину, и пока возилась с поклажей – доставала холстину, укладывала в ящиках поверх флаконов с духами, чтобы потом высыпать на неё грибы, – Роланда постепенно зажимали в тиски. Потерпев поражение с добычей лисичек, кобыла потянулась изучить содержимое столика, а со спины к воину подкрадывалась собака. Правда, ту интересовал скорее сам мужчина, нежели сокрытое под бархатом.

Рука с перстнем осторожно отстранила морду лошади от источника пряных ароматов:

– Если не поспешишь, можешь остаться без яств, – посмотрел на женщину Роланд. – А одной историей возникновения стола сыт не будешь.

Лили, наблюдая неторопливое завоевание, ибо смутить кобылу мягкими манёврами – лишь отсрочить следующий набег на пару секунд, вздохнула со смешком:

– Вымогатели…

Она вновь обратилась к поклаже на мерине. Из мешка, притороченного сверху седла, вынула золотистые груши. Одна была тут же предложена бурому и забрана без особого энтузиазма. С остальными женщина проследовала к столику. Вторая послужила разменой на плащ, третья осталась без внимания: собака не пожелала продать свой пост возле Роланда. Последние три Лили аккуратно сложила возле таинственного угощения:

– В этом году груши народились особенно медовые. Непременно попробуй, – слова сопроводила мягкая улыбка.

После женщина взяла пример с воина: постелила плащ и присоединилась к нему за столиком.

Роланд же элегантным движением убрал бархат в сторону. Под ним оказались настоящие изыски! Две пиалы с тёмным напитком, благоухавшим нотками душицы и чабреца. Мясной рулет с посыпкой из сушёных овощей. А ещё крупная жёлтая лепёшка с зажаристыми пятнами, настолько свежая, что от неё поднимался пар. Всё это лежало на тонких дощечках, чтобы не замарать шёлковую скатерть, где, подобно сокровищам, блестели две серебряные вилки.