Вдруг по левую руку, возле высокого папоротника, открылся портал. Из него никто не вышел, но сквозь разверзнутое пространство виднелся сбегающий к лесному озеру травянистый берег. Там, у раскидистого дерева, сидела Лили: с интересом смотрела на некроманта. Рядом же светлела плетёная из ветвей корзина.

Интуиция подсказывала, что живописное место располагалось за барьером, отчего всё походило на расчётливую провокацию. Расценив портал как приглашение, если он таковым не являлся, можно нарушить собственное слово – Леонардо и шагу не сделал, продолжая глядеть на женщину. Тогда она поманила его пальцем. Лишь после этого некромант проследовал в портал.

Запах сырой земли остался позади. Повеяло вечерним теплом. Видимо, озеро находилось столь глубоко в гуще лесов, что гроза задела его частично и всё успело уже высохнуть.

Леонардо приблизился к Лили, облачённой в серо-серебристый сарафан, вырез и подол которого обрамляли кружева. Она же осталась сидеть под могучей елью, какая пустила корни на обрывистом берегу пару веков назад.

– Рад тебя видеть, – взор коснулся заинтересованного лица и осторожно приземлился в корзину, где лежала новорождённая.

Запелёнатая в цветастую ткань, так что свободными остались руки, она крепко спала. В кулачке малышка сжимала рог тряпичной игрушки, изображавшей, должно быть, оленя или кого-то очень на него похожего. Шею младенца обвивал кожаный шнурок, скрывавшийся под пелёнкой, а короткие, медового цвета волоски придавали миловидности.

– Как и договаривались… – женщина с любопытством глядела на застывшего у корзины колдуна, более древнего, чем ель за спиной, но сейчас, казалось, не менее беззащитного, чем спящая малютка: сквозь задумчивость аристократичного профиля пробивались нотки невиданной ранее сентиментальности, а не единожды согнутые пальцы правой руки отражали неуверенность.

В голове Леонардо действительно господствовал хаос. Сложно было осознать, что стучавшее в корзине сердечко принадлежало родной дочери. Родная. Дочь. Оба слова, да ещё в сочетании, касавшиеся непосредственно его персоны, с трудом укладывались в привычное мировоззрение. И личная встреча вызывала больше эмоций, нежели видения. Видения. Стоило о них вспомнить, как робкого Отца вмиг подвинул уверенный Учёный. Исследователь, какому крайне интересно происхождение той странной «ряби»: возможно, она смогла бы дать ответ, как облагороженный магией мертвец сумел породить жизнь. Но сколь долго и упорно Леонардо не всматривался в облик малышки, никаких перемен не заметил.

– Всё ещё считаешь, что не утратил рассудок? – вдруг раздался сбоку собственный баритон. – Аристократ, достигший уровня божества, позволил себе обрадоваться отпрыску от беспородной самки.

Некромант скосил глаза на черневшего рядом двойника, от макушки до пят сложенного из тумана.

– Не молчи. Ответь мне. Пусть Лили посмотрит, как ты разговариваешь сам с собой. Быть может, прозреешь, когда она с опаской заберёт дитя и отыщет сотню предлогов больше не подпускать тебя к нему.

Не подав виду, Леонардо снова уронил взор на младенца.

– И это она ещё не знает, чем ты занимаешься, – насмешливо продолжил двойник. – Поведай ей о мутантах и чудовищах, что бродят по подвалам давно оставленных имений. Расскажи, как ты бросил гнить в ржавеющих клетках не оправдавшие твоих надежд эксперименты: детей, кому отцом выступил Новатор, а матерью – Наука. Не скупись на подробности. Оцени реакцию Лили на так почитаемую тобой истину.

Вопреки сказанному, некромант сохранял спокойствие и молчал: чувствовал на себе пристальный взгляд женщины.