– Как насчёт личного знакомства завтра на закате? На этом же месте, – мягко предложила она.

– Я согласен.

Возвращённое к колдуну внимание было не одиноко: в голове созрела и другая мысль. Ли шагнула вбок и вышла за барьер. Леонардо повернулся вслед за ней, чтобы увидеть приподнятую руку, вежливо застывшую на пути к его лицу.

– А показать могу сейчас, – стоя рядом, предложила женщина. – Если желаешь.

– Мой разум открыт для новых впечатлений, – приютил улыбку на губах некромант.

Ли смерила его любопытным взглядом и чуть наклонила голову, качнув косицами:

– Обычно аристократы ждут сыновей. Уж не знаю, разочарую или обрадую, но у тебя дочь… – ладони коснулись прохладных щёк, и сознание колдуна наполнили воспоминания.

Мрачная пещера с низким сводом. Тусклая люминесценция грибов в стеклянном шаре. На руках завёрнутый в цветастую ткань младенец. Страшненький, весь скукоженный, как и все только родившиеся. В самом тёмном углу пещеры лежит свернувшаяся в кольцо змея и будто наблюдает за случайными соседями. Что-то цепляет взгляд. Что-то почти неуловимое. Кажется, словно по лицу ребёнка пробегает «рябь», размывая контур, искажая черты. Слабая-слабая…

Лесная хижина. Сплетённая из ветвей колыбель. Женские руки, украшенные знакомыми кольцами, укрывают одеялом младенца. Ребёнок заметно похорошел. Вот одеяло подоткнуто и возившийся до этого малыш, улыбаясь, замирает, медленно погружаясь в сон. Всего на краткое мгновение пробегает та самая «рябь» и кажется, что на щеке мелькнул бурый мех, на веке блеснула чешуйка и сонные глазки-щёлочки вовсе не голубые с привычном белком – в них растеклось жидкое золото, пронизанное зелёными и чёрными змейками-вкраплениями. Лишь краткое мгновение – и вновь перед взором спящий, ничем не примечательный младенец в покачиваемой матерью колыбели.

Пока ещё руки не были убраны, вспыхнула на миг и погасла другая картина, увиденная глазами обернувшегося в седле всадника на светло-серой лошади с чёрным хвостом.

Цветущая поляна, окружённая лесом. Вдали пасутся овцы. На солнце в траве разомлела крупная гиена, кормящая, должно быть, щенка: трудно разглядеть. Чуть поодаль, скрестив ноги и опёршись на плечо лежащего грифона, сидит светловолосый мужчина, вносит записи в блокнот. Между ним и гиеной стоит плетённая из ветвей, как и колыбель, корзина.

Ли плавно опустила руки – воспоминания осыпались мозаикой, вернув Леонардо в пронзаемый солнечными лучами лес. Теперь же, когда отец наконец увидел дочь, женщина пыталась считать каждое движение на его задумчивом лице.

– Я… точно не разочарован, – неторопливо произнёс некромант. – Но, признаться… немного обескуражен. Ты сумела найти во мне нечто новое, о чём я даже не подозревал. Это дорогого стоит, – волчьи глаза оживила заинтересованность: – Я знаком с трудами Гонезру Лас`Андро. Он утверждает, что моалгрен, независимо от выбранного партнёра, всегда производит на свет другого моалгрена. Поведай мне, Лили, наша дочь тоже… моалгрен?

– Я бы удивилась, будь оно иначе, – весело сказала женщина: пусть колдун уже и не выглядел озадаченным, сам факт этого оставался забавным. – Не передумал насчёт завтрашней встречи? – прозвучало с оттенком ехидства.

– Напротив, – уверенно ответил Леонардо. – Преисполнился желанием, словно стал бенефициаром чего-то важного. И каким же именем наречена сакральная излучина мироздания?

– Эффалия.

– Эффалия… – будто пробуя слово на вкус, произнёс некромант. – Что ж. С нетерпением жду завтрашнего заката. До встречи, Лили.

– До встречи.

Клубы чёрного тумана. Открытый портал к хижине. Солнечный лес опустел. Но ненадолго. Тишина приманила желну. Примостившись на старой сосне, птица стала омрачать округу тревожным криком: словно что-то знала о будущем.