Шляпа с круглыми полями закрывала пол-лица, а длинные волосы были собраны в хвост, из которого выбивалось несколько сальных прядей. Поверх пальто была накинута мешковина, какие носят солдаты-наемники.

Лицо всадника было страшным. Красные глаза, рот с желтыми зубами приоткрыт, он то и дело втягивал воздух с хищным шипением – короче говоря, главарь банды отчаянно страдал от насморка.

– Капитан Блит, – проговорил Клент вполголоса.

– Снимите всех с повозки, – проговорил Блит сиплым голосом, – и выверните карманы.

И шляпу он тоже не снял в знак приветствия, отметила Мошка.

– Выведите пассажиров, – продолжал он отдавать распоряжения, – чтобы было видно.

И никаких лирических комментариев по поводу их незавидной судьбы.

– Забирайте кошельки. И ботинки. И парики.

Он даже никому не подмигнул.

Мошка стала всерьез сомневаться, настоящий ли это разбойник.

Пока лакеев с кучером обыскивали, Блит переводил взгляд с погонщика (презрительный) на Мошку (равнодушный) и на Клента (довольный).

– Ты, – сказал он, – открывай карету и выводи пассажиров.

Клент приблизился к карете и неуверенно положил руку на дверцу.

– Миледи, – произнес он мягко, – боюсь, необходимо ваше присутствие.

Последовала тишина. Затем за занавеской показалось луноподобное лицо.

– Нас будут обыскивать? – спросила леди.

В голосе ее не было страха или возмущения. Она просто задала вопрос.

– Думаю, да, – сказал Клент. – У капитана большая команда, и всем надо платить. Он старается не разочаровать своих людей.

– Недопустимо, – ответила леди.

Голос ее был мягким, почти детским, но не терпящим возражений.

– Неизбежно, – возразил Клент.

– Нет ничего неизбежного. У меня есть карманные часы в форме мушкета. Я дам их вам вместе с кошельком. Деньги отдайте предводителю бандитов, а затем приставьте часы к его голове и потребуйте, чтобы моим людям вернули мушкеты. Вы будете вознаграждены.

Лишь когда умолкло последнее слово, Клент сумел захлопнуть рот.

– Миледи, – сказал он, – когда человек получает пулю, все золото мира не может спасти его.

– Я везу с собой предмет большой личной ценности, с которым не намерена расставаться, – произнесла леди и придвинула лицо так близко к занавеске, что на щеки легла кружевная тень. – Вы знаете, кто я?

Клент кивнул. Мошка заметила, какой взгляд он бросил на кольцо с печаткой на пальце белой леди, но следующие слова по-настоящему изумили девочку.

– Миледи… Если я смогу убедить этого человека не обыскивать вас, не соизволите ли вы взять на службу меня и… – он перевел взгляд на Мошку, и на лице его промелькнуло колебание, – …мою помощницу. Мы поэты и мастера слова. Не робкого десятка.

– Очень хорошо, – ответила белая леди. – Продемонстрируйте, какой вы мастер слова.

– Передайте мне ваш кошелек, миледи.

Рука в белой перчатке протянула Кленту белый шелковый кошелек.

Когда Клент проходил мимо Мошки, та тихо спросила:

– Справишься?

– Не уверен, – ответил он с сомнением в голосе. – Нужно подумать.

Дождь лил вовсю, и Клент поднял лицо к небу, словно ища там ответа. Когда он снова взглянул на Мошку, в его глазах играла дерзкая улыбка.

– Справлюсь, пожалуй, – сказал он.

Блит понаблюдал за тем, как разбойники обыскивают лакеев и кучера, а затем окинул Клента пренебрежительным взглядом и спросил:

– А ты чего ждешь?

– В карете никого нет, кроме одной несчастной девушки. Калеки. У нее лихорадка, и ей нужно скорее домой, пока она совсем не слегла. Она покорно просит вас не выводить ее под дождь. Вот ее кошелек.

Клент поднял руку с кошельком и сказал:

– Она с радостью отдает его вам и надеется на ваше сострадание к ее болезни.