В эпоху Четвертой цивилизации Атлантиды дома всех молитв были широко распространены, но впоследствии, когда число официальных храмов значительно возросло, а количество религиозно-настроенных граждан, напротив, сократилось, дома всех молитв потеряли свою популярность. Многие из них были с годами разрушены, а те, что всё-таки сохранились до наших времён, являли собой весьма неприглядное зрелище.

Один из уцелевших домов всех молитв размещался в паре кварталов к северу от рыночной площади. Следуя своим тайным указателям, Зарелла нашла его без особого труда. В отличие от торговых рядов на улице около покинутого святилища было очень тихо. Горожане будто бы специально обходили стороной эти места, что, впрочем, не казалось удивительным, так как все строения в этой округе были какими-то старыми, порушенными и абсолютно непривлекательными на вид.

Ржавые ворота дома всех молитв оказались широко распахнуты, а нижняя их часть даже немного вросла в землю. Казалось, врата эти не закрывались уже очень много столетий. Вообще, у любого, кто посмотрел бы со стороны на это здание, должно было возникнуть стойкое ощущение, что уже очень давно сюда никто не входил.

Не теряя времени на ненужные страдания о былом, Зарелла направила оба своих тела ко входу в забытое всеми святилище. С каждым шагом приближаясь к нему, она всё сильнее ощущала зов тёмного божества. Оно ждало её здесь. Оно торопило её, и, отзываясь на его призыв, атлантка тянулась к нему всей душой.

Дверь дома всех молитв, как и врата, была не заперта, но всё же не распахнута настежь. Брезгливо толкнув трухлявую, скрипучую дверь, Зарелла медленно вошла внутрь и сразу же остановилась, позволяя глазам привыкнуть к полумраку молельной комнаты. Внутри было пусто и тихо. Тяжёлый запах пыли заставил оба лика Зареллы скривиться. Она не любила грязь. Быть духовно во тьме для неё – не значило быть в грязи. Так могли считать лишь те, кто мыслит узко. Кто не способен понять истинную природу и красоту тьмы.

Когда глаза её окончательно привыкли к полумраку комнаты, Зарелла медленно двинулась к противоположной стене. Деревянные половицы под ногами двусуществующей атлантки протяжно заскрипели, словно моля о том, чтобы кто-нибудь уже прекратил их мучения и разрушил, наконец, это богами забытое место. Впрочем, Зарелла прибыла сюда не с целью разрушения. Очень скоро она услышала слабый шорох, доносившийся из-за стены. Там, в самом углу, имелась низкая, сколоченная будто бы наспех дверь, ведущая в комнату, потаённую от обычных посетителей. Покрытая пылью, эта дверь была почти незаметна в полумраке молельной комнаты. Когда-то за ней находилась келья смотрителя. Сейчас на полу около этой двери имелись следы, ясно указывавшие на то, что, несмотря на общую заброшенность всего здания, эта дверца всё же часто открывалась.

Зарелла подошла ней и прислушалась к звукам, доносившимся из соседней комнаты. Тишину прерывал едва слышный молитвенный шёпот. С сомнением покачав головой, атлантка открыла дверь.

В потайной комнате совсем не имелось окон, но здесь на стенах были установлены лампы. Посреди комнаты находился широкий алтарь, созданный из монолитного куска чёрного мрамора. С двух концов его размещались серебряные канделябры, в каждый из которых были вставлены по три свечи. В центре алтаря находилась огромная чаша, сделанная из особого золотистого сплава. Свет, падавший от свечей и лампад, отражался на краях чаши и освещал комнату завораживающим потусторонним сиянием.

– Вы быстро добрались, моя госпожа.

Зарелла оторвала взгляды от чаши и обернулась к тому, кто так дерзко позволил себе заговорить с ней. Им оказалось невысокое создание, облачённое в тёмно-серую монашескую сутану. На затылке его белёсой ящероподобной головы виднелась татуировка в виде семилапого паука. Взглянув на эту метку, обе личности Зареллы удовлетворённо улыбнулись. Семилапый паук был древним символом, обозначающим приверженность кого-то к тайному обществу, поклонявшемуся тёмному богу. На обоих телах Зареллы тоже имелись такие татуировки, только они были значительно больше по размеру и занимали почти всю центральную часть спины.