Стоит задаться вопросом, каким образом такие яркие и незаурядные личности вообще попали на работу в администрацию президента? Увы, есть вопросы, ответы на которые обывателям знать не суждено. Или, по крайней мере, не положено.

Советники немедленно перешли в наступление, выплеснув на воскинских консультантов ответный поток цифр. Гофман говорил быстро, ничуть не смущаясь тем, что собеседники с трудом успевают улавливать смысл его слов, а Добрый-Пролёткин, напротив, изъяснялся медленно и убедительно, четко модулируя голосом наиболее важные моменты. Неожиданная атака привела в оторопь оппонентов, включая самого заматеревшего в переговорных баталиях вице-премьера.

После непродолжительной дискуссии стороны решили перенести принятие окончательного соглашения на месяц ввиду недостаточной проработки вопроса. При этом Воскин бросал такие взгляды на умников-консультантов, что не было никаких сомнений: ребятам скоро предстоит очень нелицеприятный разговор.

Быстро попрощавшись, вице-премьер оправился восвояси, а советники с двух сторон окружили Загорского и, участливо наклонившись, заговорили, перебивая друг друга:

– Виктор Сергеевич, вы выглядите ужасно, вам просто необходимо показаться доктору…

– Ах, Карл Иммануилович, что вы говорите, какие доктора! Где вы видели нормальных докторов? Залечат, а потом скажут, что так и было. В баньку надо! Немедленно в баньку!

– Это, знаете ли, форменное мракобесие! Состояние здоровья должно постоянно контролироваться специалистами!

– Да ну вас с вашими специалистами! И слово какое придумали «специалист», – Добрый-Пролёткин скривился, показывая высшую степень неодобрения, – как будто это люди какие-то особенные… запомните и своим передайте: баня все лечит! Помните мудрую пословицу: «пар костей не ломит»?

– Что вы, Иван Степанович! При некоторых заболеваниях баня абсолютно противопоказана, даже такая мягкая, как турецкий хаммам. Что же говорить о русской парной?

– Вы ставите врачевание тела выше умиротворенности разума и покоя души! Ошибаетесь, сударь!

– Опять вы о душе! Хочу напомнить, что так называемые «душевные болезни» – явление серьезное и крайне неприятное, и их лечение с помощью бани – настоящее шарлатанство! Я повторяю: любые расстройства и недомогания требуют внимания квалифицированных специалистов!

– Это все ваша слепая вера в так называемых специалистов! Вам знакома статистика врачебных ошибок?

– Но здесь же не районная поликлиника в еврейской, простите, автономной области! Здесь работает лучшая профессура и установлено первоклассное оборудование.

– Ага, вот вы и подняли еврейский вопрос! – возмутился Добрый-Пролёткин. – Даже сейчас не смогли промолчать! Глубоко все-таки в вас, генетическая память засела!

– Помилуйте, Иван Степанович! – Гофман понял, что сказал лишнее и принялся оправдываться. – Я вовсе не в том смысле! Просто привел пример отдаленного региона…

– Знаем мы ваши смыслы! Наплетут сначала, а потом на русских наговорят с три короба. И вообще, что вы так разволновались, вы же немцем пишетесь?!

– Ну, знаете… у вас если Гофман, то обязательно еврей, а если не еврей – то вообще неизвестно что. И вообще, не мы еврейскую тему начали, не мы!

В таком ключе беседа продолжалась несколько минут. Наконец советники пришли к непростому компромиссному решению о том, что начальнику необходим срочный отдых. Виктор Сергеевич, оказавшийся в положении несчастных воскинских консультантов, впал в прострацию, вызвал референта и велел отменить все запланированные на вечер мероприятия.

После ухода Гофмана и Доброго-Пролёткина Виктор Сергеевич еще некоторое время сидел в кресле, размышляя, куда лучше направиться вначале – к жене или подруге сердца. Рассудив, что ночевать все равно придется дома, приказал готовить выезд на Кутузовский, где в прекрасно обставленной пятикомнатной квартире под круглосуточной охраной ФСО проживала умница и красавица Анна Баренцева.