Донской атаман громогласно уведомляет « уважаемое собрание», что он сейчас « себя покажет», и засучивает рукава по локоть.

Лих Одноглазый, вперив загадочный взор в генерала Филиппова, молчит. Генерал, подавленный таким пристальным и необъяснимым вниманием, каменеет.

Чудо – Юдо, с уханьем и скрипом тормозных колодок, катается по наклонному проходу вверх-вниз, вниз-вверх. Оно устало заседать и теперь счастливо.

Пользуясь хаосом и суматохой, Иван-дурак оглушает Елену Прекрасную чем-то, определённо, тяжёлым. Обездвиженное тело Иван-дурак подхватывает, взваливает на плечо и быстро уносит из зала.

Председатель Думы, Кощейко Бессмертных скучен. Он страшно утомлён. Каждый день половецкие пляски. Кто сказал, что демократия – это весело? Три дня было весело, потом стало тошно.

Исполняющий обязанности технического регламента, Соловьёв – разбойник смотрит председателю в рот.

3.«Все сопелки рассказаны.

Все гляделки показаны.

Все подонки наказаны.

Посиделки посижены.

Похотелки похочены.

Негодяи унижены.

Кредиторам заплачено.

И герои спят вечным сном.

Все надежды похерены.

Не все задачи решаемы.

Цели часто бессмысленны.

Идеалы окислены.

Дураками написан

Популярный закон»

«Приступайте» – читает Соловьёв Разбойник по мёртвым губам Кощейки Бессмертных.

                        ***

– Почему столь ценная реликвия хранилась в местном городском архиве?

– Потому, что она всегда здесь хранилась. Никто об этом не догадывался. Даже сам председатель не был уверен.

– Кто посвящён в тайну хранения?

– Я и пресс-секретарь Фима Брускин.

– А вас, кстати, как зовут?

– Разрешите представиться – Дрона Зебруссь.

– Очень приятно.

– Могу показать паспорт.

– Не надо.

– Удостоверение помощника?

– Тоже не надо.

– Тогда, чего же вы ещё хотите?

– Почему вы обратились к нам, а не в службу безопасности?

– Не понял, – удивился Зебруссь. – Фима сказал, что вы и есть наша безопасность, то есть её дочерний офис.

ММ и Штырц переглянулись. Плохо. Очень плохо. Какой-то Фима Брускин знает то, о чём рекомендовано забыть им самим.

– Неужели близок час Х? – Возмечтал Штырц.

– Гм. – Сказал ММ.

– Что будем делать?

– Осмотрим место происшествия.

                  ***

Зал заседания напоминал воронку от авианалёта. Пыль медленно оседала седыми клубами. Звуковая волна ушла в трещины, вентиляционные отверстия и дверные проёмы.

Депутаты, отряхивая куски облетевшей штукатурки, кряхтя и попискивая, восставали из положения «риз».

Соловьёв Разбойник крякнул от удовольствия, расцвёл как плесень на «рокфоре».

– Господа и дамы, – заныл, как запертый в подвале кот, Кощейко. – Попрошу вернуться к повестке дня.

– Возвращаемся. – Согласился генерал Филиппов, приглаживая редкие, вставшие дыбом, волоски на макушке. – А что у нас на повестке дня?

– А безобразия на Старой Муромской дороге. – Сообщил с готовностью школьного ябеды пресс-секретарь Фима Брускин.

– Какие такие безобразия?

– Бандитизм на пару с сепаратизмом.

– Вооружённая оппозиция? Чего хотят?

– Отделиться хотят, и жить как исстари жили – прохожих грабить, баб насиловать, добрых молодцев резать и жрать сырыми.

– Экая мерзость, тьфу, мракобесы! – Сплюнула Баба-Яга.

– Если память мне не изменяет, а она мне не изменяет, то Соловьёв Разбойник месяц назад обещал нам разобраться и навести конституционный порядок. Он сам из тех мест, обстановку и персоналии знает не по наслышке. – Изложил мнение по существу Иван-царевич.

– Я вам кто? – окрысился Соловьёв. – Елисей Бухарин Алый Плащ на волшебном коньке-требуньке, туда-сюда одним поскоком? Или ложкой-долотошкой из тунеядцев на земле узоры выкладываю? Поступит распоряжение свыше, – Соловьёв искоса взглянул на Кощейку. – Пойду, схожу на Муромскую дорогу. Долго ли сходить? Всяко не дольше, чем здесь сидеть.