От растерянности Конрад застыл, а я залезла на тренажёр, чтобы стать повыше, и практически одним движение содрала с него майку, натянула на себя и гордо, как модель, продефилировала мимо них. А они стояли, вытаращив глаза, и глотали воздух. В дверях я обернулась и показала Конраду язык.

По коридорам я пронеслась, как ураган. Ворвалась в номер и схватила влажные салфетки, и стала оттирать следы грязи на руках, слушая дуэт моих друзей на тему «Не ходи без нас, зараза! »

– Ша! Гусёна, приводи меня в порядок. Мы идём на чемпионат по бильярду. Там будут всяко-разно выражаться от расстройства, а я послушаю. Люди часто бессознательно употребляют привычные обороты речи. Мы найдём этих засранцев, что меня пинали. Я покажу ему благодарность!

Они неожиданно улыбнулись, но промолчали, что удивило меня. Гусёна исследовала моё состояние и качала головой.

– Удивительно. На рёбрах синяк будет – жуть, а на лице ни царапины, хотя по виску саданули тебя крепко, да и щека чуть припухла, – она открыла окно, собрала снег с подоконника и сунула мне в руки. – Подержи-ка снег у лица, через пары минут опухоль сойдёт. Вот что, думаю, ты наденешь джинсы, мою тунику, и я тебя причешу.

Полчаса злобных пререканий, и я с недоумением рассматривала себя в зеркало. Неужели жемчужно-серая туника, расшитая атласными букетиками роз по подолу и вороту, может так изменить лицо.

Гусёна вздохнула.

– Надо мне в парикмахеры податься. Деньги бы зашибала невероятные.

Она повертелась передо мной. Черные джинсы, малиновый джемпер, делал её невероятно привлекательной.

– Гусёна, любовь тебе к лицу. Ты просто цветёшь, – я повернулась к Бобу, – а ты, дружище, пока мы громим этих лохов в бильярд, должен узнать, как синхронизовать зеркала. Похитители уверены, что это надо сделать.

– Ну… – начал Боб.

Дверь распахнулась, и в номер ввалился Конрад, он только бровью повёл, как мои друзья метнулись в коридор. Он осмотрел меня с ног до головы и протянул руку:

– Майку отдай.

– Да пожалуйста! – и я кинула ему его одёжку.

Он скинул джемпер. Медленно, чтобы я видела, натянул майку и шагнул ко мне.

– Это ради кого ты принарядилась?

– А пошёл ты!

А потом я мало что помнила, только его горячие губы, целующие мои губы, шею и грудь. Туника как-то была сдёрнута. Его руки как-то невероятно гладили моё тело, от чего у меня внутри всё зудело. Я изнемогала от поцелуев и пожара, который разгорался во мне.

– Так что они спрашивали тебя про синхронизацию? – пророкотал он. Я растерялась, а он ухмыльнулся. – Поцелуи – предоплата за информацию.

Он и глазом не успел моргнуть, как я его вышибла из номера. Я опять одела тунику и заплакала. Я опять хотела этих огненных поцелуев. Спустя полчаса в номер осторожно зашли Боб и Гусёна.

– Вот как! – взвыла Гусёна и выскочила за дверь.

– Что он с тобой сделал? – Боб сел напротив меня.

– Спросил, что интересовало похитителей.

Боб покачал головой.

– Бедолага! Гусёна его там на молекулы раздирает.

– Боб, не пойду я никуда. Ты поищи, как это зеркала могут быть часами.

Я содрала с себя наряды, натянула пижаму и завалилась спать. Сил не было. Проснулась от того, что в щель форточки, которую ребята забыли закрыть невероятно дуло. Ребята спали, обнявшись, и по необъяснимой причине холодный поток воздуха на них не попадал, а каким-то образом локализовался только на мне. Я подошла к окну, чтобы закрыть форточку и замерла. Внизу кто-то, что-то закапывал в снег. Надо бы узнать кто это там?

Я натянула на голову меховую шапку Гусёны, чтобы защитить голову, натянула свитер, треники Гусёны, достала из сумки индивидуальное оружие – лак для волос, это кого хочет ослепит, посмотрела на ребят и… решила, что справлюсь. Взяла в руки сапоги и тихонько вышла в коридор. Далеко я не ушла, у двери номера на полу сидел Конрад, опершись на стену и спал. Я на цыпочках перешагнула через его ноги и чуть не закричала, когда он цапнул меня за ногу.