– Не знаешь. А ведь я могу рассказать. Только ш-ш-ш. Ни звука!

Николай приложил указательный палец к губам, явно предупреждая, что информация будет почти секретной и не предназначенной для всяких там ушей незрелого гражданского населения.

– Совсем недавно в училище произошёл случай, когда нашего курсанта порезали ножом в парке на танцах, – заговорщицки начал Николай, а Юру буквально передёрнуло от этих слов, потому что за всё время его отпуска на танцевальных вечерах в родном городе никогда не случалось поножовщины.

Юра весь обратился в слух и внимал необычную историю о том, как раненый курсант с дыркой в животе и окровавленном обмундировании, собрав в кулак волю и остатки сил, добрался через весь город в родное училище и поднялся к себе в роту. Он успел рассказать дневальному и дежурному, что с ним произошло, и потерял сознание.

Немедленно вызванная машина скорой помощи отвезла раненого в госпиталь на операцию, а в роте тем временем стали нарастать нервозность и напряжение, переросшие в самый настоящий взрыв.

ЧП в городе случались и в былые времена, но такого, как в этот раз, не было никогда. Драки с воинственно настроенным гражданским населением на родине батьки Махно и Степана Бандеры происходили и раньше, но чтобы они заканчивались таким неутешительным финалом – этого никто припомнить не мог!

– Гришку порезали! – в сердцах крикнул один из курсантов. – Гришку! Моего друга!

Парнишка съехал с катушек окончательно и никак не мог успокоиться.

– Дайте мне автомат! – закричал он в запале. – Я с этими бандеровцами недобитыми сам посчитаюсь.

– Петя, успокойся! – курсанта попытались унять, но из этого ровным счётом ничего не вышло.

Он вцепился обеими руками в решётку оружейной комнаты, где хранились автоматы, и казалось, ещё немного, и массивная железная конструкция не выдержит и разлетится к чёртовой матери. Общими усилиями его руки всё же удалось оторвать от прутьев.

– Пустите меня, трусы! – плакал навзрыд Петя. – Я так пойду! Я их голыми руками передушу.

– Мужики! – крикнул кто-то из курсантов. – Надо что-то делать.

– Его не удержать! И одного отпускать нельзя. Убьют, – согласился самый рассудительный. – Я с ним пойду.

– И я!

– И я!

– Никуда вы не пойдёте! – в разговор вмешался старшина роты. – Во всяком случае, без меня.

– Дежурный! – скомандовал он резко. – Строить роту!

– Рота! Строиться! – звонкий голос дежурного прозвучал в стенах казармы, как набат, заставив всех, и даже курсанта Петю, успокоиться и занять свои места в строю.

– Равняйсь! Смирно! Равнение на средину! – скомандовал дежурный и повернулся с докладом к старшине. – Товарищ старшина! Пятая рота по вашему приказанию построена!

– Повзводно получить оружие и выходить на плац на построение! В казарме остаётся только наряд.

– Есть! – дежурный по роте отдал честь. – Рота! Напра-во! Получить личное оружие!

Через десять минут пятая рота с оружием повзводно была построена на плацу, но каково же было удивление курсантов, обнаруживших, что другие подразделения тоже выходят на плац, и тоже с оружием. В полном неведении от происходящего был только один военнослужащий, старый служака, полковник Селезнёв. До вечерней поверки оставалось чуть больше часа, а потому он сидел в комнате дежурного по училищу и читал «Устав внутренней службы», настольную книгу любого кадрового военнослужащего, лишь изредка поднимая глаза и устремляя свой взор в окно на несменяемый пейзаж внутренней территории училища с пустынным заасфальтированным плацем. Эта серая картина представала перед его глазами каждое дежурство, а потому, чтобы не отупеть от безразличного однообразия военно-строительной архитектуры, полковник Селезнёв читал. Каково же было его удивление, когда, выглянув в очередной раз в окно, он обнаружил личный состав, вышедший на построение. Полковник так растерялся, что не сразу заметил в руках курсантов оружие.