Спал? Или притворялся? Сам Дима Шубин столько раз лежал на этом диванчике под этой стеной, и успешно прикидывался спящим, пока мама жаловалась соседке на алкоголика-мужа…

Он осторожно-осторожно приоткрыл дверь.

Женька спал – в этом не было никакого сомнения. Укатали Сивку крутые горки…

Сквозь задернутые шторы пробивалось утреннее солнце.

Стены комнаты в три слоя были увешаны футбольными плакатами – одних изображений «Динамо» Дима насчитал штук десять. Лучезарно улыбались лучшие футболисты мира; Дима узнал только Шукера, Гуллита и Пеле. На цветных, сделанных «мыльницей» фотографиях улыбался сам Женька в динамовской форме, то один, то в команде, то с каким-то кубком в руках…

Под кроватью затаился мяч – белый с черными отметинами, он обретался там, где у маленьких детей обычно стоит ночной горшок.

Дима осторожно прикрыл дверь.

– Вот, нашла, – сказала Ольга. – Вот блин-компот, было девять кассет, осталось две. Номер семь и номер пять…

На захламленном столе лежали дешевый плеер и две кассеты – одна с надписью «Любовь», вторая – «Свадьба, медицина, кладбище». Дима взял их в руки – не без любопытства.

– Значит так, – Ольга вытащила откуда-то записную книжку. – Сегодня… нет, завтра у нас прием в милиции с одиннадцати утра, значит, к десяти надо приехать, занять очередь. Я тебе буду звонить на пейджер, как продвигается…

– У меня завтра ученики, – сказал Дима.

Ольга посмотрела на него с раздражением; он наблюдал, как она прямо-таки на глазах берет себя в руки. Она умела здорово владеть собой – когда возникала такая потребность.

– Шубин. Учеников перенесешь на другой день. Главное сейчас… Ну ты понял. Девятнадцатого мая у нас интервью в Варшаве. С вице-консулом. Это надо зарубить на носу. И тебе, и мне.

Они вернулись на кухню; допивая остывший кофе, Дима смотрел на разграфленный ватман.

День «икс», угрожающе разукрашенный красной тушью, казался пунцовой кляксой на белой простыне и рождал у Димы ассоциации, совершенно сейчас неуместные.

У подъезда на лавочке отдыхал дядя Боря. Рядом стоял линялый, видавший виды рюкзачок; тронь его – зазвенят пустые бутылки, сегодняшний Борин улов.

Разминуться с соседом не было никакой возможности. Пришлось поздороваться. И тут же отвести глаза – слишком проницательно смотрел пожилой переводчик с трех языков, а ныне алкаш, промышляющий сбором бутылок.

– Давненько тебя не видно, Димочка… Что, помирились?

Дима неопределенно мотнул головой.

В Исторический музей их повезли после третьего урока. Очень удобно – полетели география и физика.

Экскурсоводша рассказывала длинно и скучно; Женьку угнетала необходимость полчаса пялиться на одну и ту же витрину и не иметь возможности спокойно и вволю осмотреть остальные. Ему хотелось внимательнее рассмотреть диораму – древний город на холмах, голубая река с притоками, крепостные валы, храмы, слобода… Видны были даже крохотные фигурки людей. Ради диорамы Женька попытался понемногу отстать – но классная засекла его и загнала обратно в толпу, покорно топтавшуюся перед какой-то схемой.

– …город Ярослава. А здесь на схеме вы видите первое, еще примитивное футбольное поле, основанное по приказу самого князя. Сохранились протоколы нескольких матчей с варягами… Здесь, в витрине, вы можете увидеть окаменевший мяч того времени – он несколько тяжелее нынешних…

Женька оценил на глаз – да, наверное, тяжелее.

(…запах железа, отвратительно. Грохот… Я ложусь на землю, но земля дрожит тоже. Лезть на дерево не имеет смысла, я знаю… лежу, пока земля не успокаивается и этот железный…

Я бегу дальше. Трава пахнет плохо. Здесь все пахнет не так, как надо, но я должен бежать… Голод. Я устал.)