Гиффет понял, о чем говорила Линда. Любой, кто сейчас выйдет из состояния транса, станет жертвой своих самых разрушительных суицидальных мыслей. Мозг прихожан прятался сам от себя в последней попытке сохранить жизнь. Гиффет чувствовал это у них в головах: они тут, близко к поверхности, затянутые тонким и хрупким слоем льда забвения. Здесь собрались несчастные в стремлении убежать от себя. Потерянные дети, погибшие мужья и жены. Кого-то унесла болезнь, кого-то случайность. Невосполнимые утраты требовали, чтобы их чем-нибудь укрыли, закидали осенними листьями обнаженные кости воспоминаний.

А Грегор вытаскивал их наружу, выставлял на всеобщее обозрение и говорил: “Вы этого не вспомните, пока я не пожелаю. Вам достаточно проснуться, и вы встретитесь с самым страшным из своих кошмаров”. Джонни почувствовал, что внутри вскипает знакомое чувство. Что же он с этим намерен делать? Пока все было лишено смысла, но этот проповедник не из тех, кто делает бессмысленные вещи.

Ждать пришлось недолго.

Пастырь замолчал и указал на мужчину в третьем ряду справа.

– Ты! Ты готов! Приди к Вратам!

Человек перестал раскачиваться, встал и медленно вышел на трибуну.

– Ты готов войти в Светлое Царство?

Мужчина, темноволосый и невысокий, в клетчатой рубашке и джинсах, с небольшим пивным животиком, вяло пробормотал что-то неразборчивое. Грегор воздел руки.

– Тогда войди во Врата!

Он взмахнул руками. Рукава его серого балахона взметнулись и опустились. Джонни буквально увидел, как вокруг мужчины воздух стал сгущаться еще сильнее. Люди в зале гудели и раскачивались; совершенно дикая сцена, похоже, достигала своей кульминации. Бедняга на сцене перестал дышать, его сердце билось все медленнее и медленнее. Гиффет заметил, что и сам не дышит – это привело его в чувство. Он коснулся сознания Грегора и увидел то, чего не хватало картине все это время. Проповедник излучал торжество. Он наслаждался. Он видел, как перед ним погибает человек, и получал от этого удовольствие. Он управлял, казнил и миловал, подчинял и правил. Грегора переполняло ни с чем не сравнимое чувство власти.

Внезапно Джонни с удивлением почувствовал, что в храме появились дети: он ощущал, как они входят в двери, продвигаясь вперед по залу. Времени оглядываться назад у него не было, мужчина в рубашке начал медленно оседать на пол. Гиффет среагировал как тогда, в первый раз оказавшись в кло’когне: он не рассуждал, а просто сделал то, чего требовало его естество. Джонни ухватился всем своим сознанием за совершенно неподвижную чи’а и крутанул ее изо всех сил. Он уже был разозлен, и результат оказался гораздо большим, чем Гиффет планировал – проповедника швырнуло на пол, а прихожане сразу же начали приходить в себя, словно пробуждаясь от летаргии. Энергия жизни разом пришла в движение, бесследно уничтожив магию Грегора. Но все это Джонни не интересовало – человек на сцене снова дышал, медленно приходя в сознание. Манипулятор довольно усмехнулся.

Пастырь поднялся с пола, и его взгляд уперся прямо в глаза Джонни.

– Среди нас демон! Я ждал тебя, но не так скоро! Схватите его!

И он ткнул дрожащим пальцем прямо в Гиффета. Его призыв не оказал на прихожан никакого действия, они продолжали тупо таращиться друг на друга, все еще приходя в себя после транса. Джонни почувствовал, что сзади к нему приближаются дети. Он оглянулся и обнаружил, что в зале появились люди, одетые в белые балахоны. Видимо, они зашли сюда уже ближе к концу службы. Все они медленно двигались в его сторону. Джонни показалось, что у него двоится в глазах: к нему приближались мужчины и женщины, но внутренним зрением он видел маленьких мальчиков и девочек. Он развернулся к выходу и встретился взглядом со Стюартом, который стоял в двух шагах от него.