– Демон! Демон! – и падали, сраженные нами.

Я понял, в чем дело. Они думали, что я в самой гуще битвы, они видели, что я там, впереди, и вдруг я появился и в тылу. Они в панике разбегались передо мной, решив, что я раздвоился. Я подумал, что их подозрения не лишены смысла, вспомнив про свое отражение, но сразу отбросил эти мысли и еще энергичнее заработал Схайорелом. Барон Ролод упал, разрубленный мною пополам, и мы ворвались в кровавый танец уничтожающих друг друга армий, не переставая сечь врагов. И здесь солдаты Скворта в ужасе отступали передо мной. А мы с Винсентом не придали значения такому немаловажному и устрашающему фактору, как участие в битве двух Мэтлоков! Рядом со мной дрался Гор. Он, хоть еще и юный, но уже доблестный воин, наносил бермандцам сокрушительные удары, врезаясь в их ряды с упорством и силой, присущими его характеру. Привстав в стременах, он косил гвардейцев, как траву.

Казалось, что конца не будет этой резне, но когда солнце перевалило точку зенита и двинулось на запад, войска Скворта дрогнули и стали понемногу отступать. Я носился по равнине, усеянной трупами и почерневшей от крови, надеясь столкнуться либо с Куртом, либо со Сквортом, и сразиться с врагом. Но все меньше и меньше мне встречалось бермандцев. Отступление было быстрым и, видимо, продуманным заранее, поэтому я, наверное, не заметил, как Курт и Скворт проскочили мимо меня, вероятно тоже не заметив своего врага. Добивая замешкавшихся гвардейцев, мы с Гором летели в сторону штандарта Винсента, который мелькал уже совсем рядом.

Через несколько минут мы были уже с королем Аркола. Сняв с головы измятый шлем, он вытер стальным рукавом со лба пот и, улыбнувшись, сказал:

– Славная была сеча! Я рад приветствовать вас живыми и невредимыми, к тому же хочу поздравить с победой!

Мы стали биваком подальше в степи. Смеркалось. Попивая вино, я рассказал Винсенту о своих приключениях. Толсон, во время сражения находившийся под присмотром двух воинов из моего отряда, сидел возле костра и методично тыкал в него палкой, каждый раз удивленно наблюдая за тем, как очередной сноп искр взметается ввысь. Винсент внимательно слушал мою историю, не забывая при этом периодически подливать мне и себе вина. Я поведал ему обо всем, опустив в рассказе странный сон и случай с отражением. И тут я подумал, что между моим сновидением и происшествием во дворце Скворта должна существовать какая-то непосредственная связь. Но какая? Плюс еще один вопрос. Сколько их уже у меня? Если принять мою версию относительно недавних событий за истинную, то все равно набегало с полдюжины. А если я ошибся в своих размышлениях и логических построениях? Тогда не меньше двух десятков. Да, весело.

– Ну, а теперь твоя очередь хвастаться подвигами, – сказал я Винсенту, когда закончил свое повествование.

Винс рассказывал о том, как он пересек границу и сразу вступил в бой с заградительными отрядами, как отбиваясь от дерзких и неожиданных нападений бермандцев, он углублялся вглубь страны, как неделю назад он дал большое сражение невдалеке от Тровера, не одержав при этом явной победы, но изучив тактику врага. Слова текли и текли, я одобрительно кивал головой, но думал совсем о другом. Я вспомнил Анжелу. Наверное, я никогда ее больше не увижу. Перед глазами стояло ее лицо, я снова и снова прокручивал в мозгу свой последний вечер на Земле, и мне вдруг стало очень грустно. Конечно, здесь была Луиза, и я женюсь на ней, как только рассчитаюсь с врагами. Меня уже засосал этот Мир, я знал, что останусь здесь навсегда, потому что я сразу, как только попал сюда, начал решать свои личные проблемы, совершенно забыв о своем договоре с Всадниками Судьбы. Раньше я уже выполнял их поручения, получая в обмен то, что мне требовалось, но никогда это не затягивалось так надолго. Ну сутки, ну двое, ну максимум неделя. Здесь же я торчал уже больше двух месяцев, а чего-нибудь определенного пока не намечалось. Надо мной властвовало сейчас лишь желание отомстить за мою попранную честь и униженное достоинство, и я считал, что это должно произойти очень скоро. А что я буду делать дальше? Всадники Судьбы уже, наверное, махнули на меня рукой, глядя из Центра Миров, как я, идя на поводу своих амбиций, копошусь в мелочных проблемах этого Измерения. Они, скорее всего, уже забыли обо мне, решив, что Утративший Мощь не помнит, кто он и откуда родом, что для меня важней все то, в чем я погряз в Подлунном Мире. Но если так, а я был уверен, что так оно и есть, то они глубоко заблуждаются и сделали большую ошибку. Я помнил. То, что я очень себялюбив, горд и никогда не прощаю обид, конечно, правда. Но, отомстив Скворту, я был бы очень даже не прочь вернуться на Землю и завершить там то, что должен. Но поздно, надо было с самого начала думать только о задании Всадников, а теперь я женюсь, и буду нянчить детей, влача жалкую жизнь средневекового феодала. Эти четыре слова, выуженные из земных книг, как нельзя лучше описывали мое будущее. Конечно, Луиза хорошая девушка, но во многом уступает Анжеле, и последнюю я люблю больше. Но с этим можно смириться. Ведь не встреть я Анжелу в ночном клубе, не ожили бы во мне угасшие было чувства, и сейчас Луиза была бы для меня самой прекрасной девушкой во всей Вселенной. Смириться нельзя с тем бездействием, на которое я буду обречен в этом Мире. Я привык все время находиться в движении, прыгая из Измерения в Измерение, а здесь, в Подлунном Мире, мне будет скучно и тесно.