– Всё кончено, – спокойно произнёс Стоб, шагающий позади. – Пойдём, пойдём… Давай шевелись, а то мы никогда не доберёмся до очередного контрольно-пропускного пункта. Там есть площадка, где можно передохнуть.

Плут взглянул на тело несчастного гоблина, валявшееся на обочине, и вздрогнул, узнав его заплечный мешок. Гоблин, как и он сам, был точильщиком ножей. Чьи-то руки подхватили мертвеца и оттащили в тень. Почти сразу же Плут услышал приглушённый всплеск, как будто что-то тяжёлое бросили в болотную жижу. От злополучного гоблина осталось лишь маленькое кроваво-красное пятно на деревянной мостовой – единственное, что напоминало о происшедшей здесь трагедии. Плут вспомнил, что на Дороге через Великую Топь ему уже встречалось немало таких пятен.

Плут повернулся к Магде.

– Какое ужасное место, – одними губами прошептал он.

– Мужайся, Плут, – подбодрила его Магда. – Мы сможем остаться на ночлег на площадке для отдыха. Я уверена: там нас должны встретить.

Плут замедлил шаги.

– А нельзя ли остановиться прямо здесь? Скоро ночь, дорога всё больше скользит под ногами, и… я такой голодный…

– Мы пойдём до блокпоста, – твёрдо сказал Стоб. – Там мы и поедим, Плут! – отрывисто и энергично произнёс он. – Держись!

Но Плут застыл на месте, словно впав в оцепенение. Широко раскрыв глаза, он стоял как вкопанный, и лицо его стало белым как полотно. Он увидел перед собой нечто свисавшее с сигнальной башни.

– Что там такое? – спросила Магда. – Плут, что ты увидел?

Плут жестом показал на башню. Магда обернулась и, невольно вскрикнув от ужаса, прикрыла рот ладошкой.

– О Небо! – застонал Стоб, поражённый жутким зрелищем. – Это… отвратительно…

Плута передёрнуло.

– Зачем они это делают? Как можно это оправдать?

Он не отрываясь смотрел на висящую клетку. Она представляла собой полую сферу из переплетающихся обручей и планок, которая болталась, как на рее, на портале сигнальной башни. Внутри этого шара сидел мертвец. Руки и ноги его были неестественно согнуты, свесившаяся набок голова утопала в тени. Огромная стая белых воронов, к которой присоединялись всё новые особи, ожесточённо хлопая крыльями, кружила рядом с клеткой, пытаясь примоститься на прутья и просунуть жадные клювы сквозь решётку, чтобы отщипнуть кусочек гниющей плоти.

Внезапно труп накренился. Самый крупный белый ворон, громко каркая, отогнал других птиц и яростно клюнул мертвеца прямо в голову – раз и два.

Плут крепко зажмурился, но было уже поздно: он, сам того не желая, успел увидеть, как зловещая птица выклевала глаза у несчастного мертвеца. Один. Другой… Внезапное резкое движение… Что-то светлой нитью блеснуло в жёлтом свете фонаря… Плут скрючился, сложился пополам, как будто получил тяжёлый удар по животу. Он пошатнулся, чуть не упав на залитую кровью мостовую: его вывернуло наизнанку.

– А теперь пошли, – мягко сказала Магда. – Соберись! – Взяв мальчика под локоть, она протянула ему флягу с водой. – На, сделай несколько глотков. Молодец. А теперь дыши глубже: вдох-выдох, вдох-выдох.

Мало-помалу ноги у Плута перестали дрожать, сердце забилось ровнее, и приступ тошноты постепенно прошёл.

– Ты был прав, Плут, – дрожащим голосом сказала Магда. – Это действительно ужасное место.

Они присоединились к медленно шагавшей колонне, пересекавшей Великую Топь, и молча двинулись дальше.

Когда до очередной смотровой вышки оставалось не более сотни шагов, на Дороге через Великую Топь поднялся сильный ветер с запада, и в нос Плуту ударил едкий дым от сигнального фонаря на вершине башни, горевшего на тильдячьем жиру. Глаза у мальчика заслезились, и сердце застучало как бешеное. Если никто не придёт им на помощь, чтобы пройти через следующую заставу, тогда каждому придётся самому объясняться со шрайками-охранницами, способными, как они только что убедились, на всё.