А простив, велит казнить.

– Очень хорошо, Ксант, – сказал он наконец. – Отправляйся в путь. Я даю тебе своё согласие.

– Благодарю вас, сэр. Благодарю вас, – пробормотал Ксант прерывающимся от волнения голосом. – Вы не пожалеете о вашем решении, сэр. Даю вам честное слово.

– Надеюсь, – ледяным голосом отвечал Верховный Страж. – В свою очередь я обещаю тебе вот что: если вздумаешь предать меня, то ты первый горько пожалеешь о моём решении.

С тяжёлым сердцем, озадаченный грозными словами Орбикса Ксаксиса, всё ещё звенящими у него в ушах, Ксант покинул кабинет и направился к лестнице. Натянув на голову капюшон и поплотнее завернувшись в плащ, он двигался к выходу, стараясь держаться в тени. Он крадучись прополз мимо повисших над бездной уступов, мимо караульного помещения и больших приёмных залов, мимо лабораторий и кухонь и спустился вниз, к мрачным тюремным застенкам, расположенным в подземелье зловещей Ночной Башни.

Со всех сторон до него доносились глухие стоны и плач заключённых. Здесь их было несколько сотен: Земные учёные, небесные пираты, шпионы и предатели, подозреваемые в измене, и даже Стражи Ночи, попавшие в немилость. Все они были заперты в камерах в ожидании суда, что могло растянуться на многие годы, а пока они должны были оставаться в своих клетках, если так можно было назвать шаткие уступы без ограждений, нависшие над пропастью, разверзшейся в самом центре башни.

Ксант остановился на площадке, где лестница разветвлялась надвое, и повернул к одной из дверей. Откинув в сторону крышечку, прикрывавшую глазок, он заглянул внутрь. Заключённый сидел в той же позе, в какой Ксант оставил его два часа назад.

– Это я, – свистящим шёпотом произнёс он. – Я вернулся.

Заключённый сидел скрючившись и ничего не отвечал.

– Ты был прав, – снова заговорил Ксант чуть погромче. – Это сработало!

Заключённый не шевельнулся. Ксант нахмурился.

– Я думал, тебе будет интересно, что я узнал. Я принёс тебе хорошую весть, – с раздражением проговорил он.

Заключённый повернулся и уставился на глазок. Он был стар. У него были глубоко ввалившиеся глаза и впалые щёки.

Всклокоченная седая борода и редкие волосы посерели от вековой грязи. Он поднял косматые брови.

– Интересно? – пробормотал старик. – Наверное, да. – Он обвёл взглядом камеру и понуро покачал головой. Крохотный уступ, нависший над пещеристой гулкой пропастью, не имел ограждений, побег был невозможен. Если не считать накрепко запертой двери, у пленника был один путь – упасть в пропасть вниз головой и разбиться насмерть.

– Я безгранично завидую тебе, – добавил он.

Ксант, смутившись, сглотнул слюну. Хуже места, чем эта зловонная клетка над бездонным провалом, нельзя было придумать. В камере стоял стол, поскольку заключённого – бывшего академика – заставляли работать на Стражей Ночи; на полу валялась истлевшая соломенная подстилка. И уже много-много лет подряд, насколько Ксант себя помнил, весь окружающий мир для пленника был ограничен этой тюрьмой.

– Простите… – пробормотал Ксант. – Я как-то об этом не подумал.

– Не подумал… – проговорил заключённый. – Ирония судьбы, Ксант, что мне здесь остаётся только думать. Я думаю о том, что произошло, о том, что я потерял, о том, что отняли у меня… – Он сделал паузу, и, когда снова поднял глаза, на губах его затеплилась улыбка. – Тебе понравятся Темные Леса, Ксант. Обязательно понравятся. Там, конечно, очень опасно, ты даже представить себе не можешь насколько: смерть будет подстерегать тебя на каждом шагу. И всё же это удивительное место, прекрасное и полное чудес…

Ксант восторженно кивнул. В первую очередь долгие беседы с бывшим академиком подстегнули его интерес к Темным Лесам.