В конце норы обнаружился люк, через который мы выбрались на поверхность. Водонапорная башня виднелась по ту сторону уродливых трехэтажек самого запущенного вида. С той стороны то и дело доносились выстрелы, хотя вскоре они вообще зазвучали отовсюду. По тому, как напряженно переглядывались мои спутники, я догадался, что подобной бойни вампиры не устраивали здесь очень давно. Но и убийство трех упырей – тоже не обычное преступление. Ясно, что теперь полицаи будут мстить. Не один и не два человека расстанутся с жизнью в этот день… Я с горечью подумал, что кровь их падет и на мои руки, ведь вампиры мстили за деяние, совершенное именно мной. Но не мог же я позволить тем троим растерзать ребенка! А впрочем, стоило ли оно того? Платить десятками загубленных жизней за одну спасенную? Я запретил себе размышлять на эту тему, ощущая, как чувство вины готовится наброситься на меня подобно разъяренному чудовищу. Там, в подворотне, я просто не мог поступить иначе, и точка.

Пригнувшись, мы перебежали улицу и снова нырнули во дворы. Я понятия не имел, куда мы держим путь. Впереди послышались крики. Анджело выглянул из-за угла, жестом приказав нам оставаться на месте, но я не выдержал и присоединился к нему. Лучше бы я этого не делал!

По узкой извилистой улочке маршировал отряд полицаев. Черная пластинчатая броня позвякивала в такт шагам, трепетали длинные несгораемые плащи. В прорезях высоких куполообразных шлемов, увенчанных плюмажами из вороньих перьев, не было видно глаз. Инсенераторы! Руки вампиров сжимали портативные огнеметы, время от времени выплевывающие рыжие сгустки пламени, испепеляя разбегающихся в панике людей. Я увидел, как из-за поваленной телеги выскочила растрепанная женщина, прижимающая к себе грудного младенца. Внутри у меня все похолодело, когда я увидел, как ближайший вампир нацеливает на них широкое дуло огнемета. Сейчас, сейчас мать и дитя обратятся в единый клубок трепещущего пламени! Однако, к моему удивлению, вампир внезапно опустил оружие. Пораженный, я вытаращил глаза. Неужели даже в сердцах моих бывших соплеменников еще осталось место жалости?..

Вскоре я понял, что ошибся. В череп бегущей женщины вдруг вонзился зазубренный металлический штырь, трос от которого убегал куда-то вверх. Проследив за ним взглядом, я увидел на одном из балкончиков бойца воздушного отряда «Кондор». За спиной у него, как полагается, виднелся массивный реактивный ранец, к разработке которого успел слегка приложить руку даже я сам. Примененный бойцом гарпун также сошел с конвейера совсем недавно и не без моего деятельного участия. Именно я был создателем спускового механизма. Зубы так и заскрипели у меня во рту. Куда ни глянь, я оказывался причастен к массовому убийству, творившемуся сегодня на улицах гетто.

Тем временем «кондор» начал подтягивать женщину к себе, подобно гигантскому пауку. Какое-то время ее руки продолжали сжимать младенца, а ноги отплясывали жуткий танец последней агонии. Затем пальцы разжались, и дитя упало на асфальт с высоты примерно пяти метров; жалостливый плач резко оборвался на высокой ноте. Инсенераторы, посмеиваясь, одобрительно наблюдали за трюком своего воздушного соратника. Потом один из них вскинул огнемет и поджег висящее тело, обдав его тугой струей пламени. Я не выдержал и вернулся к остальной группе.

– Там сущий ад, – констатировал я. Руфус угрюмо кивнул, напряженно обдумывая следующий шаг. Прыщавый тоже вернулся – в его выпученных глазах стояли слезы.

– Нам нужно добраться до убежища, – произнес он, всхлипывая.

– Нет, – ответ Руфуса прозвучал мгновенно. – Ни в коем случае. Не хватало еще привести туда упырей.