– А если они не узнают, как он погиб? Спишут все на случайность или одного из карателей?

– Не получится. В данный момент все наши говоруны от Мулхана до Ризагара8 разносят эту новость.

– Ненавижу политику. Столько грязи ради того, что бы кто-то там наверху подумал, что война – это плохо. Идиотизм.

– Если тебе будет от этого легче, то не только ради этого. Мы еще шесть телег продовольствия поимели.

– Когда? Я не видел, чтобы от колонны что-то отбилось.

– Да за этим отрядом в часе пути ехали обозы провианта для армии. Они надеялись, что в случае чего их имперцы прикроют, и об охране не слишком тревожились. Кто ж знал, что гвардейцы заняты будут очень. Вывод: никогда не экономьте на охране. За жадность всегда приходится платить.

***

Слишком часто за последний год ему приходилось просыпаться в незнакомых местах. Это уже начинало входить в привычку.

Мелл осторожно открыл глаза. Над головой раскинулся низкий купол чужого шатра. Было тепло. Тело нещадно ныло, требуя покоя и сна. Он попытался поднять голову, но мир тут же закружился и желудок будто поднялся к горлу.

Рядом кто-то был. До слуха доносился тихий голос, напевающий незнакомый грустный мотив. Огромная черная тень, падающая от ровного пламени костра, подрагивала в ритм мелодии. В воздухе парил манящий аромат жареного мяса.

Стараясь не делать резких движений, Мелл пошарил рядом рукой в поисках своих вещей и с удивлением почувствовал, как его пальцы коснулись холодного металла. Его кинжал привычно прыгнул в руку. Кто бы его сюда ни принес, но он был либо совсем неосмотрителен и глуп, либо всячески пытался показать свои благие намерения.

Мелл покашлял, привлекая внимание.

Внезапно, как будто только этого и ожидая, прямо над головой Мелла возник человек.

На вид обладателю огромной черной тени было от силы лет двенадцать. Тонкое, субтильное лицо, обрамленное ярко-рыжими курчавыми волосами, большие светлые глаза и торчащие уши. Одет он был в какой-то полушубок, украшенный мелкими бусинами и незнакомым вышитым узором. Кое-где нитки уже распустились, и рисунок, если он там был, стал совсем неразборчивым.– Живой! – радостно закричал он. Голос у него оказался под стать виду – звонким. Но уже начинающий ломаться, из-за чего интонация прыгала то вверх, то вниз. – Говорящий? Слушающий?

– Живой. Где? – с трудом шевеля языком спросил Мелл.

– Не понимающий! – ребенок удивленно посмотрел на Мелла. – Жаждущий?

– Воды.

– Просящий? – медленно выговаривая каждый звук, проговорил он.

Мелл кивнул. И только тут до него дошло, что так поразило его, но как-то осталось незамеченным. Этот ребенок говорил. Говорил на давно забытом едином языке первой эпохи. Этот язык уже как пару тысяч лет считается мертвым. Его учат только в академии магии, так как многие старые заклинания все еще требуют древний слог. Но на нем давно уже никто не говорит!

– Молчащий? Болеющий? – не останавливался он. – Успокаивающийся?

– Спокойный, – ответил Мелл. Слова давались тяжело и неохотно. Он никогда не говорил на Первом. На нем вообще, как считалось, нельзя было разговаривать.

– Спокойный? Я есть Радостный! – с восторгом ответил мальчик. Он, не скрываясь, разглядывал Мелла, как какого-то чудаковатого зверька. Затем он что-то воскликнул и, размахивая руками, заговорил так быстро, что Мелл совершенно перестал его понимать.

– Слова медленный, – в ужасе взмолился Мелл, опять пытаясь подняться.

– Медленный? – как будто пробуя слово на вкус, повторил он. – Медленный?

– Небыстрый, – поправился Мелл, вспоминая основы древних языков.