Иливар барабанил пальцами по столешнице и рассматривал бутылки пива и вина на стеллаже. Мужчина повернулся к нему в пол-оборота и продолжил:

– Мы находимся в тридцати километрах от Веика. Ты знаешь, что это, а? Столица, – он снова икнул, – Рит-Ариена. Нашей страны, которая теперь пытает в огне. Эти варвары Са-а-акатели Ри-ё-ёсто сжигают наши посевы, – ударил кулаком о стойку, – убивают людей всевозможными бесчеловечными способами, – еще удар. – Им до фонаря оказываешь ты спртивление или нет. Две участи, – сказал и остановился и лицо его омрачилось, точно грусть победила в неравной схватке с алкоголем, – смерть или рабство. Что хуже не знаю. Я, знаешь ли, знаменитый полководец Веика. Служил под началом Идена Морбовца. А теперь я тут, бухаю, запиваю горе.

Бармен вернулся и протянул Иливару флягу с водой и тарелку с едой. Он подошел к вояке и сказал:

– Хватит тебе доставать нашего гостя.

– Гостя? – спросил он тихим голосом, а затем повысил тон и продолжил. – Гостя? Посмотри на эту одежду, броню. Свои так не ходят. Он кто угодно, но не гость! Самозванец! Посмотри в его кровожадные глаза, – сказал тыкая указательным пальцем в лицо Иливара, затем сделал три коротких вдоха и продолжил, – принюхайся. От него пахнет смертью. Боже… – он зажмурил глаза и покрутил головой, словно от чего-то отказывался, – с исчезновением последнего богатыря, вся страна пошла под откос. – он вновь ударил со всей силы кулаком. – Мы уже себя перестали уважать, впускаем в наши двери всех, кого не попадя!

Иливар уже доедал вторую куриную ножку. Бармен подошел к нему и сказал:

– Ты извини его. Он хороший мужик. Просто сегодня он потерял двух своих близких друзей.

Иливар повернулся к мужчине. Его лицо скрывала тень.

– Что случилось с остальными полководцами?

– Полководцами? – задумчиво переспросил мужик.

– С которыми ты служил у Идена Морбовеца.

– Ах, разбжались, – с грустью сказал он. – Кто на север, кто на восток. Остльные, думается мне, уже в сотнях клометрах от границ этой, – икнул, – страны.

Иливар встал со стула поблагодарил бармена и сказал на прощание своему собеседнику:

– Если бы вы не драпали, как маленькие девочки перед лицом врага, а сражались, как велит честь. Ничего бы из этого не было. А вместо того, чтобы бухать и ныть, пошел лучше бы на кладбище и простился с товарищами.

Мужчина остолбенел, алкогольное опьянение в момент исчезло. Люди в заведении затихли.

– Что ты сказал? – спросил он четким и ясным языком.

– То, что ты кусок говна.

Мужчина спрыгнул со стула, вытащил из ножен меч и замахнулся, пытаясь произвести рубящий сверху вниз удар. Иливар сделал шаг в бок, схватил руку вояки и сломал запястье, затем повалил его на колени и сжал пальцы, покрытые броней, в кулак и замахнулся. Дверь в трактир с грохотом открылась. Там стоял Сатрэт и несколько его солдат.

– Хватит! – крикнул. – Покалечишь его еще больше, живым отсюда не уйдешь.

Иливар отпустил мужчину и повернулся к старосте, тот махнул головой и сказал:

– Идем за мной.

***

Они шли в молчании. Пять патрульных окружали Иливара на протяжении всего пути. Люди смотрели и косились на него, показывали пальцем, некоторые плевались. По дороге мимо пробегали беспризорные и худые животные. Старухи махали палками и кричали: «Прочь отсюдова, зараза эдакая!» Маленькие дети подбегали к Сатрэту и кланялись в приветствии, а он в свою очередь кланялся им.

На одной из улиц Иливар увидел небольшой памятник Идену Морбовцу. У его ног лежали иконы и цветы. В руках огромная палица. Подбородок поднят вверх, а глаза устремлены высоко вперед. Одна молодая мама приобняла маленького сына и указала на статую и что-то прошептала ему на ушко. Иливар остановился. Сатрэт обернулся и сказал: