«Я думаю, этого не стоило бы говорить и касаться сего вопроса нужно только при определённой аудитории. Люди, приходящие сюда, -выходцы из многих сословий, и вряд ли им понравится то, что вы предлагаете.»

«Извините, сэр, но по логике вещей, Любовь требует единства и Она не знает чинов и сословий. Я настаиваю на том, чтобы в комитет Любви могли входить и женщины. Согласитесь, что грех Евы прощён и омыт Кровью Господа.»

«Согласен, но… верование в грех наказуемо, пока оно существует. Понимаете, Рия, место женщины в церкви на самом деле очень неопределённо. Вспомните хотя бы то, что говорит апостол Павел в Писании: „А жёны ваши да молчат.“ Да, да, я знаю, что вы мне ответите: „Сэр, была определённая ситуация и это дело не веры, а времени, в которое они жили.“ Я понимаю, что это ваш конёк, леди, но зрите в корень. Если вы верите в то, что вы сказали, это существует, и выдано вами в пространство и на некоторое время обретает материю и существует до определённого срока. О, время, время! Как замечательно будет на Небесах в Его бесконечности и безграничности!»

«Извините, сэр, значит вы отказываете мне в служении?»

«Я запрещаю вам проповедовать за кафедрой, Исто, в остальном да благословит вас Бог!»

Когда Рия покинула кабинет, пастор Пэйпер положил локти рук на стол и прислонился головой к ним, ощущая лбом теплоту лакированной поверхности. Этот невысокий седоватый человек, точнее крепкий, чем полный, почувствовал, что устал. Ему хотелось покинуть эти четыре стены и убежать куда-нибудь на время от себя, от всего, и от… «Нет… Это не моя мысль. Только лукавый может подкинуть сию идею. От Бога убежать нельзя. Он повсюду… Но, Господи, отчего приходит желание оставить Тебя? Может-быть мы неправильно понимаем Тебя или Твой образ, который мы создаём в проповедях, не Твой? Но тогда какой Ты, Господи? Яви Себя мне, чтобы я мог передать своей пастве Истину Твоей Любви.»

В этот момент с треском распахнулось окно и свежий ветер с Реки ворвался в обитель пастора, пронзив его сердце, сверкающим как огонь, обоюдоострым мечом- -мечом истины.

************

«Ника, а вы когда-нибудь видели, как плачут чайки?», – спросил языческую богиню Победы её слуга Сервус.

«Ты – раб, и не в твоей компетенции определять суть вещей и размышлять над ними. Слуге дано лишь выполнять приказы, данные ему свыше.»

«Простите, ваше величество. Смените гнев на милость. Мне так интересно видеть слёзы людей, и особенно животных. Люди плачут по любым пустякам, но звери только от боли. Так отчего же плачет чайка?»

«Замолкни, слуга, и замри. Гавриил смотрит на нас.»

Ника, также, как и Сервус, приняла прежнее обличье, глядя на вход во дворец, нынче музей. Когда-то здесь жили цари, но сейчас, по иронии судьбы, от них остались только одни воспоминания.

Богиня язычников горестно вздохнула, ещё раз сожалея о своей прискорбной участи. Но одно её радовало. Она просто ликовала от того, что Сервус не слышит её. Раб не должен знать мысли своего хозяина, иначе он взбунтуется, осознав, что сам такой же, как и его господин. Ника считала Богом Зевса, но в последнее время стала симпатизировать Сущему. Что-то внутри её бронзового тела подсказывало языческой богине, что Он истиннее Зевса.

«Где твои дороги, дороги войны?

Красные пороги свыше суждены.

Ника, с кем ты будешь в будущем краю,

Где весну ты встретишь и любовь свою?

Сон ты или тело, жаждущее жить?

Мысли неумело силы не лишить.

Кто тебя заставил воевать и бить,

Может ты хотела только лишь любить?

Но в Предвечном – Тайна. Прошлое – обман.