– Выезд уже завтра? Да у меня даже снаряжения нет! – возмутился Сигурд. – Ты же помнишь Хеммингур все забрал.

– Об этом не беспокойся. Без поддержки я тебя не оставлю. Всё-таки в одной лодке плывем.

– Я помню, ты говорил уже, – вор покачал головой. – Ты что других сравнений не знаешь? Но ты прав, пока мы не разузнаем, что с той деревушкой, конунг не оставит нас в покое.

Сладкие объятия морфея были бесцеремонно разорваны звоном колокола.

Утро в монастыре начинается рано, лишь горизонт подсветит первый луч восходящего солнца.

Зевая во весь рот, Сигурд лениво поднялся с соломенного тюфяка. Немного взбодрился окунув голову в таз с холодной водой.

Утренняя прохлада осени окончательно разбудила Ворона. Со сторон сарая доносился шум возни и голос Авдона. Обойдя дормиторий, Сигурду открылась следующая картина: Архиепископ стоя на рулоне сена раздает указания, а несколько послушников набивают торбы и вьюки всевозможными походными принадлежностями.

Периодически глава аббатства сам проверял надежность закрепленных подпруг и предметы по списку.

– Доброе утро сын мой, – увидев Сигурда, поздоровался Авдон. – Как тебе спалось в нашем скромном доме?

– Спасибо святой отец, намного лучше, чем в камере или на улице, – вор пожал руку Авдона.

Архиепископ предложил легкий завтрак, пока завершались приготовления к отъезду.

Облокотившись на жерди загона для лошадей, вор со стариком перекусили вяленым мясом и запили холодной водой.

– Вот возьми и постарайся не потерять, – протянул Авдон свернутый лист пергамента с печатью аббатства. – Это твой пропуск во все владения Эрилхейма. С этим приказом ты официально являешься представителем церкви. Никто не имеет права чинить тебе какие-либо препятствия, за исключением меня и Хеммингура, разумеется. Помни, за этот сверток тебя легко убьют и глазом не моргнут.

Сигурд лишь ухмыльнулся на предостережение старика. Кому, как не ему знать, насколько опасно в этом мире владеть ценностями. Часто именно из-за подобных документов обрывалась жизнь какого-нибудь гонца или представителя богатой прослойки общества. Не редко в этом был замешан и сам Ворон. А теперь у него в руках «ключ» ко многим дверям, за которыми могут скрываться не малые богатства. Потому он прекрасно осознавал все вытекающие отсюда риски.

– Буду смотреть в оба, – подмигнул вор.

Авдон вздохнул и покачал головой. Ему чужды были те нахальные вызовы опасностям, и та беспечность с которой вор шел по жизни. Старик видя, что за всей этой бравадой лежит глубокая печаль, съедающая душу Сигурда.

– Почему ты стал вором, зачем пошел против закона?

Святой отец еще вчера хотел спросить Сигурда об этом, но решился только сейчас.

– А почему вы стали служителем Бога?

– Потому что я хотел сделать мир лучше.

– Ну и как, получилось?

Авдон немного растерялся:

– Не знаю, но я стараюсь. Столько людей нуждается в помощи: нищие, калеки, беспризорники. Двери церквей и храмов всегда открыты для них. Думаю, в какой-то мере все-таки получается.

– Сколько вас святой отец? Я имею в виду монахов и других священнослужителей, – Сигурд обвел рукой внутренний двор аббатства. – Несколько десятков? Сотня? А тех, кто нуждается в помощи – тысячи. И многие из них не дотянут и до полудня. Отвечая на ваш вопрос, скажу, что я не хотел быть одним из них. А стал я таким еще мальчишкой, которого даже на работу брать не хотели. А если и удавалось нанятся хотя бы помощником, платили столько что даже на пол лепешки не хватало. Поэтому я взял судьбу в свои руки и с тех пор своего не упускаю.

– Я так и думал. Хорошие люди не становятся преступниками по своей воле. И мне действительно хочется верить, что твоя жизнь изменится к лучшему.