Армия подходила всё ближе, но времени им нужно больше.

– Ты знаешь, кто я? – неожиданно спросил дракон. Шипя и еле проговаривая буквы. Чешуйчатая морда приблизилась к лежащей Тимее, обдав ее жаром, отчего ей захотелось зажмуриться и закрыться руками, но она этого не сделала, а только смотрела в глаза дракона. Дракон очень четко проговорил свое имя – Ловербард мое имя, смертная! Я Белый дракон! И я ищу то, что было спрятано не тобой, было найдено не тобой, похоронено в памяти их, забыто чародеями, но не тобой, и ты мне скажешь, где это. Срок тебе год!

Тимея, держа в руке палочку, вдруг почувствовала, что сквозь нее снова проходит магия. Значит, не забыла, подумала Тимея. Она поднялась на немного дрожащих, словно ватных, ногах, вытянула руку с палочкой в руках и произнесла, с трудом проговорив на давно забытом ей языке:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, змей!

Дракон вытянул голову и как-то шипяще засмеялся. Все это время он обходил Тимею вокруг. Та только сильнее сжимала палочку и целилась в Дракона, лихорадочно вспоминая слабые места.

– Понимаешь! И я заберу его не раньше, чем распустятся цветы в саду у старой Башни, Тимея Ковач, чародей! Ты ничего не сможешь мне сделать, никто не может!

Тут Дракон опустил голову и со специального седла спустился толстяк, во фраке, цилиндре, в лакированных туфлях и очень уверенно пошел к Тимее, но лица его было не разглядеть. Та навела на него палочку, но наездника это не остановило. Он продолжал идти. А Дракон тем временем стоял неподвижно, лишь хвост равномерно двигался в разные стороны, рассекая воздух. От нее не скрылся насмешливый взгляд. Тимея крикнула уже окрепшим голосом:

– Остановись, иначе я…

– Иначе что? – с насмешкой спросил Толстяк, доставая свою палочку.

– Арагис! – воскликнула Тимея, струйка желтого пламени сорвалась с палочки, попала в левую ногу толстяка, но больше ничего не произошло. Толстяк засмеялся.

– Ты ничего не можешь сделать в снах, это не твой мир. Но сон ты запомнишь: это предупреждение тебе и твоему предателю-мужу. Вы склоните головы и отдадите души во славу Гриндельвальда, если не сделаете то, что должны! Отдай нам это, и никто не пострадает из тех, кто тебе дорог.

Тимея занервничала. А Тостый продолжал идти все ближе и ближе. И вот оно, его лицо. Оно было ей знакомо, но очень давно и смутно. По имени она не помнила. Или не знала. Толстяк приблизился почти вплотную, и Тимея почувствовала его запах. Мускус и лаванда. Она точно знала этот запах, но память ничего не хотела ей возвращать. Толстяк встал прямо напротив Тимеи, и она приготовилась к тому, что ее, возможно, убьют сейчас. Но вместо этого незнакомец забрал из ее руки палочку.

– Мало ли что, а? – издевательски подмигнув, развернулся и пошел к дракону. Когда Толстяк залез на свое место, дракон раскрыл пасть, и Тимея почувствовала, как земля под ногами плавится, а сама она превращается в горсть пепла. – Я передам привет Марку!

Где-то вдалеке она услышала, а может ей так показалось, что Толстяк кричал «Да здравствует Гриндельвальд». Тимея вдруг открыла глаза.

Серный запах никуда не исчез. Но вокруг нее стояли несколько товарок, которые внимательно, с тревогой на нее смотрели.

– Ты кричала.

Тимея приподнялась на локтях, но голова ее закружилась, и она плюхнулась на жесткие нары и закрыла глаза.

– Сильно? – Спросила Тимея.

– Да, как будто тебя режут.

– Даже хуже. – кто-то еще добавил. Тимея лежала с закрытыми глазами и не знала, что сказать. Кто-то коснулся ее лба.

– Да ты вся горишь!

Тимея молчала, она чувствовала, что сон еще держит ее в своих руках. Тело ломило, а сознание хотело провалиться, но одной волей она держала себя, оставаясь в сознании.