– Влип он после этого, наверное, по полной! – вздохнула Тейя, сделав еще один глоток обжигающего напитка. – Да, так и есть…

«… из-за особой тяжести преступления, для Тайрис была сразу же назначена высшая мера наказания – Распыл. Однако, поскольку для того, чтобы привести приговор в исполнение, осужденного нужно было сначала собрать воедино, решили, что для такого непокорного создания наилучшим наказанием будет неведомая ему прежде свобода – Свобода Выбора и Воли. Совместив необходимое с полезным, Тайрис распределили в Школу Демиургов – на Землю…»

– Кто же мог подумать, что вы все у меня такие талантливые!? – чуть не рассмеялась Тейя и продолжила чтение.

– Как думаешь, твоя дочь присоединится к тебе в этой битве? – придвинув стул за ее столик, к ней подсел человек в ни чем не примечательной одежде: кроссовки, джинсы, легкий желтый свитер.

– Это пусть она сама решает. У нее же еще есть право решать? Ведь так, Гавриил?

– Боже, как официально! Это в Совете да на иконах я Гавриил, а ты можешь звать меня просто Локи. – Шутливо-заигрывающим тоном пропел молодой человек, улыбнувшись и отпив из ее кружки. – Кто здесь у тебя? Тайрис, Араксис, Грейн, Хастор… Подобрала уже кого-нибудь для Гексайи?

– Не твое дело! Она выберет сама! Я, в отличие от Вас, всегда даю выбор. – Придя в ярость от такой бесцеремонности, Тейя вырвала из его рук листы потрепанных архивных документов и раздраженно направилась к выходу. – Всего хорошего, Гавриил!

Она быстро шла по узкой улочке по направлению к площади, продумывая свои дальнейшие действия: «Нужно заглянуть в Гауф и уточнить предполагаемое место и время моего рождения, затем выяснить, где именно сейчас находятся души Хранителей, забрать их оттуда и, проведя каждого по Временной Спирали, отправить в рождение в нужное время и в нужное место… потом – домой, умыться, переодеться, собрать вещи и документы… Пора.»

Выйдя на площадь, Тейя Аксайя расправила свои огненные, переливающиеся оттенками радуг всех миров под внезапно начавшимся дождем, крылья. «Странно», – подумала она, – «здесь никогда раньше не было дождя…» Однако она явственно чувствовала на своем лице капли живительной влаги. «Дыши. Только не забывай дышать!» – звучали в ее голове непонятно к чему относившиеся слова. Он стряхнула с себя сумбурные мысли и, обдав жаром своих крыльев невольных свидетелей происходящего, взмахнула ими и взмыла ввысь, моментально превратившись в точку, а затем и вовсе скрывшись из вида.

– Дыши! Не забывай дышать! – твердил Наставник, периодически опрыскивая набранной в рот водой юное личико ученицы пятого класса и делая ей непрямой массаж сердца, заставляя его биться.

– Что случилось? В чем дело? – подбежали наставники из соседних аудиторий.

– Она просто перестала дышать! Хорошо, что заметили!

– Умыться! Вещи! В Гауф! – задыхаясь кашлем, простонала девочка.

– Что ты видела?! Что!? Где ты была!? – приподнимая ее голову за затылок, твердил Наставник. – Смотри на меня! Отвечай! Сейчас же! Что ты видела!?

Но она только молча качала головой, тяжело дыша и вглядываясь в его испуганные глаза, будто сама искала в них ответы на все эти вдруг свалившиеся на нее вопросы.

– Господи! Спасибо Тебе! Мы нашли ее!

Босая и почти нагая, в тонком полупрозрачном саване, более похожем на кокон из плотной паутины, она шла по крышам вагонов поезда Вильнюс – Ленинград, аккуратно балансируя на скользких краях и переступая через воздуховоды вентиляционных шахт. Холодный ветер трепал невесомые волосы, донося до нее горячий воздух от паровоза вперемешку с дымом, сажей и не успевавшими прогореть частицами угля, который помощник машиниста безостановочно закидывал в топку, ускоряя состав, чтобы как можно скорее прибыть в Даугавпилс, где их уже ждала машина скорой помощи. Минут десять назад в кабину ворвался проводник и, задыхаясь от бега, сообщил, что у одной из пассажирок, возможно, начинаются роды, и что ее муж их всех на куски порвет, если не будет сделано всего, что только возможно, чтобы ребенок родился целым и невредимым. И пока проводник, весь вымазанный в угольной пыли, пробирался по узким коридорам вагонов обратно к роженице, чтобы узнать, чем он еще может помочь, вокруг поезда происходили события, которые не то, чтобы сложно описать, в них очень сложно поверить, не увидев своими глазами.