– Когда вернутся твои матушка и сестра? – беспечно спросил Магнус.

– Через несколько недель. Они отправились навестить тетушку. Э-э-э… не думай, что они сбежали… то есть покинули дом из-за какого-то неудобства.

– Такие прекрасные дамы. Жаль, что они так болеют, – заметил Магнус.

Имасу моргнул.

– Я о головных болях, – напомнил ему Магнус.

– Ах, ну да, – сказал Имасу. Он замолчал, а потом хлопнул в ладоши: – Ты собирался мне что-то сыграть.

Магнус просиял.

– Готовься. Сейчас ты будешь изумлен, – торжественно произнес он.

Он поднял инструмент, чувствуя, что теперь они с чаранго научились понимать друг друга. Ему стоило только захотеть, и музыка заструилась бы из самого воздуха, от речных вод и даже от занавесок, но с чаранго все было по-другому. Человечно и удивительно трогательно. Скрежет и колебания струн сливались, рождая мелодию, подумал Магнус. Он держал музыку в своих руках.

Магнус посмотрел на Имасу и увидел, что тот опустил голову на руки.

– Эй, – взволнованно воскликнул Магнус, – тебе плохо?

– Я просто поражен, – слабым голосом сказал Имасу.

Магнус почувствовал легкую гордость:

– А! Ну, хорошо.

– Поражен тем, как плохо это звучало.

Магнус моргнул:

– Прости?

– Я больше не могу врать! – выпалил Имасу. – Уважаемые лица города просили меня, чтобы я уговорил тебя прекратить. Моя собственная матушка, святой человек, умоляла меня со слезами на глазах…

– Ну не настолько же я плох…

– Настолько! – Плотину недовольства музыкой словно бы прорвало. Имасу повернулся к Магнусу, и его глаза уже не сияли, а лишь только сверкнули. – Хуже, чем ты можешь себе представить. При звуках твоего чаранго цветы моей матушки теряют всякую волю к жизни и вянут на глазах. Семена киноа теряют вкус. Ламы нервничают из-за твоей музыки. Дети уверены, что у озера живет от вратительное чудовище, наполовину лошадь, наполовину жалкий цыпленок-переросток, которое криками молит о том, чтобы ему наконец была дарована смерть. Горожане поговаривают, что ты совершаешь магические ритуалы…

– Что ж, они угадали… – заметил Магнус.

– …с помощью слоновьего черепа, огромного гриба и одной из своих странных шляп.

– …или нет, – продолжил Магнус. – Шляпы у меня, кстати, восхитительные.

– С этим я спорить не стану. – Имасу провел рукой по густым темным волосам, которые вились вокруг его пальцев и льнули к ним, как чернильно-черные лианы. – Послушай, я понимаю, что ошибся. Я увидел красивого юношу, подумал, что было бы неплохо поговорить о музыке и найти общие интересы, но я не заслужил этого. Тебя побьют камнями на площади, а я, если мне придется еще хоть раз слушать, как ты играешь, утоплюсь в озере.

– Не надо, – сказал Магнус с ухмылкой, – я слыхал, там живет ужасное чудовище.

Имасу по-прежнему кипятился из-за игры Магнуса, но сам колдун быстро потерял к этой теме интерес.

– Когда настанет конец света, раздастся звук, как две капли воды похожий на тот, что издаешь ты!

– Любопытно! – сказал Магнус и выкинул чаранго из окна.

– Магнус!

– Думаю, дальше нам с музыкой не по пути. Настоящий артист знает, когда нужно уйти на покой.

– Не могу поверить, что ты это сделал.

Магнус беспечно махнул рукой:

– Знаю, это разбивает твое сердце, но иногда нужно оставаться глухим к мольбам музы.

– Я о чем – инструмент дорогой, а я слышал, как что-то треснуло.

Имасу был по-настоящему обеспокоен, но все же улыбался. Лицо его напоминало открытую книгу, сияющую яркими цветами, увлекательную и легко читающуюся. Магнус отошел от окна, приблизился к Имасу, обвил пальцами одной руки его мозолистые пальцы, а другой легко обхватив его запястье. Он увидел, как по всему телу Имасу прошла волна дрожи, словно бы он был инструментом, из которого Магнус мог извлечь любой звук, какой бы ни пожелал.