– Кто-то… – тихо прошептал Герман, стоя рядом и отталкивая меня. Крикнул:

– Беги отсюда! К вертолёту!

Я покачал головой, пытаясь вернуться к разбитому окошку. Внутри болталась мысль, отскакивая от стенок черепа: «Он жив!».

– О ыф, – пытался я донести простую мысль до Германа, будто забыв человеческую речь. – Ом ыф!

Герман снова толкнул меня к выходу и перегородил проход к медблоку:

– Он…кто-то…уже не жив. Здесь нет живых, кроме тебя…кто-то… Уноси ноги, или я тебя унесу.

Вдруг, из медблока до ушей донесся звук разбивающегося льда. Я почему-то живо себе представил как из мутно-матовых толстокожих коконов выбирается кто-то. И надвигается на Ника. В следующую секунду я услышал шум возни и скрежет стула. И затем оглушающий выстрел. Потом звон в ушах. Ноги подкосились от неожиданности. Я рухнул на пол. Айо начала лаять, закрывая меня от медблока своим маленьким собачьим телом.

Ещё хруст льда, какая-то возня и выстрел.

Герман застыл, глядя на меня. Пропищал браслет на его руке. Но он продолжил спать стоя с открытыми глазами. Похоже, его ослабленное сознание отключилось, спихнув все обязанности на подсознание. Ещё бы, столько дней без сна. Браслет снова выдал электрическую трещотку. На этот раз дольше на пару секунд. Я лежал на спине, заворожённый зрелищем, как электрический будильник хлещет Германа, а тот стоит, не двигаясь и не моргая, будто вмёрз в место и время.

Гулкий стук тяжёлых и быстрых шагов за моей спиной вытащил меня из гипнотического транса. Кто-то в серебристом костюме химической защиты подбежал к Герману и отключил убийственный будильник. Второй «серебристый» подбежал, поставил чемоданчик и аккуратно уложил Германа на пол. Первый распаковал чемодан, и они начали его реанимацию. Подошли ещё двое таких же и накрыли Германа серебристым одеялом. За ними вбежали несколько фигур в чёрно-красных костюмах. Коридор наполнялся серебряными и чёрными людьми, и начинал представлять собой сверкающую трубку калейдоскопа, в котором толкались муравьи. Некоторые люди держали наготове оружие, у других в руках были странные приспособления, напоминающие сеткомёты. Айо прижалась ко мне. Из-за стен медотсека доносился шум схватки и какой-то утробный булькающий вой. В нос ударил запах пороха и аммиака, что быстро вернуло меня в реальность. Запах корицы меркнул и ускользал из моих рецепторов, как рука старого доброго друга из моей руки.

– Михаил, поднимайтесь, – прозвучал плотный, бархатистый голос надо мной. В стекле маски я увидел только протянутую ладонь. – Нужно вас отсюда увести и поскорее. Они начинают вылупляться.

Я протянул здоровую руку навстречу и поднялся. Передо мной стоял человек в чёрном плотном костюме с большим количеством стягивающих ремней с красными фастексами. Маска у него более облегающая, чем у моего костюма, с фильтрами по бокам.

– Я руковожу вашей спасательной операцией. К сожалению, мы столкнулись с непредвычисленными обстоятельствами и ситуация сильно обострилась. Прошу вас, следуйте за мной, пока ваш друг выигрывает нам время.

«Друг»

«Выигрывает»

«Время»

Мысли уже походили на лениво сменяющиеся кадры в замедленном произведении.

 Мы быстро прошли на кухню. Там мой спутник включил все плиты. Затем вышли через зал столовой в коридор, ведущий к лестнице вертолётной площадки. Внезапно в коридоре выключился свет, и мы остались в полной тьме. Через некоторое время Айо начала излучать голубоватый свет.

– О, я не могу поверить своим глазам! Это прекрасно! – восхищённо восторгался мой спутник, увидев светящуюся собаку. – Я предполагал, что это необычная собака, но видеть это вживую – невероятно.