Хани трясла бедного рыцаря до тех пор, пока несчастный не открыл глаза.

– Живой! – закричала рыжая. – Ура! Он живой!

– Мои… – На лице Фонаря отразилась неописуемая боль, будто ему иголки под ногти засунули.

– Твои? Что твои? – Хани оторвалась от рыцаря и уставилась на Каина. – Что ты с ним сделал? Я тебя спрашиваю, упырь!

Каин Душегуб прищурился – попахивало серьёзными разборками. Ох, знала бы рыжая, что стряслось с нашими попутчиками – вела бы себя спокойнее.

– Хани, замолчи! – встрял я, пока она не подписала нам смертный приговор. – Ты ведь совсем ничего не знаешь.

– Мои… – повторился красный как рак Жора.

– Да скажи уже! Мои! Мои! – кривлялась рыжая. – В последний раз спрашиваю, что ты с ним сделал?

– Для начала ногу с бубенцов убери, пока парень не окочурился, – прохрипел Каин.

Хани медленно опустила взор и ужаснулась – её сапог давил на то самое место.

– Ой! Как же я так!

– Спасибо…

Фонарь откинулся на спину и расплылся в благодарной улыбке.

У меня ушло около получаса, чтобы успокоить агрессивно настроенных товарищей. И убедить, что угрюмый дядя с внешностью бывалого головореза на нашей стороне и совсем-совсем не обманывает, а, наоборот, говорит чистую правду. Даже мечом Каина пришлось потрясти перед носом недоверчивой Хани и рассказать, как тот спас мою шкуру от близнецов. Рыжей этого показалось мало, она настаивала на полном разоружении опасного индивидуума.

– Да вы посмотрите на его рожу, милорд! Ой, извиняюсь, – она повернулась на секунду к Каину. Затем вновь обратилась ко мне: – Я с места не сдвинусь, пока он не сдаст всё оружие. И точка!

Я бы не обратил на лепет рыжей внимания, но тут вмешалась Лаванда:

– Я поддерживаю Хани. Фил, ты извини, но если хочешь взять этого… человека с собой, то уговори его расстаться с оружием. По-другому никак! Вот мои условия.

– Я не уверен, что это необходимо. – Я растерянно посмотрел на Каина.

– Пусть будет так, – Каин Душегуб пожал плечами, точно ему всё равно. Увидев победную улыбку на личике моей подопечной, он хищно прибавил: – Я ведь и голыми руками неплохо справляюсь, особенно с тонкошеими девчонками.

Конечно же, подобное высказывание произвело должный эффект – все без исключения смотрели на него с опаской.

Страсти страстями, но животы просили кушать. Вместе с Каином Душегубом и феей (трусившей меньше других в обществе одноглазого) мы отправились разделывать зайбула. Поскольку всё оружие у нашего новоиспечённого товарища отобрали, а на месте выдать строго-настрого запретили, то занялись зверем Лаванда и я.

В подобных делах практики у меня не было. И как только фея содрала с убитого животного шкуру, мой желудок не выдержал, и я побежал в кусты. Даже злобные морды нелюдей не вызывали у меня такого отвращения.

– Не думала, что ты настолько впечатлительный, Фил, – удивилась Лаванда.

В то же время Каин занимался погребением близнецов. Он бродил по лесу, пока не отыскал подходящую яму. Осталось только перетащить трупы и засыпать землёй. Раз я не годился для разделки, то вызвался помочь Каину.

– Тяжелые бугаи, – пожаловался я, когда мы закончили.

– Хватит ныть! Всё одно лучше с ними возиться, чем в крови зайбула плавать, – заметила заляпанная по локти фея.

К вечеру мы уселись за стол. Хани журила Фонаря, узнав, как глупо он угодил под копыта зайбула.

– А как выделывался! Хвостик распускал, аки павлин! Охотничек нашёлся… Милорд, вон, из-за тебя жизнью рисковал! Это ж надо, с мечом на такую громадину полез. Я ещё раз убедилась, граф Девиер – настоящий герой!

Фонарь молча соглашался со сказанным, так что покончить с издевательствами рыжей пришлось мне лично.