– Дайте мне минуту, док, – сдавленно произнесла я.

– Сколько угодно, оплата по прайсу, – деликатно напомнил он мне.

Я нервно усмехнулась и поднялась с пола. Мягкий ворс ковра приятно обнимал мои ступни, пока я бесшумно прошагала к окну. С этой стороны окна выходили прямо на «продажное» сердце города, как я его называла. Центральный торгово-развлекательный центр. Люди, словно муравьи, суетливо и целенаправленно двигались туда-сюда по своим супер важным или не очень делам. Машины двигались, словно по кругу, но каждый круг – новые. Трамваи изредка возмущенно трезвонили, пытаясь отогнать нерадивых автомобилистов, что перекрывали пути. Жизнь внизу кипела. Обычный день.

– Док, что со мной будет? Меня запрут? Скажите, только честно, не надо меня жалеть, это важно, – бросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Скажи, – поправил меня он.

– Да. Скажи, – исправилась я, немного подернув плечами. Док поднялся и подошел ко мне, встал немного поодаль и, попивая кофе, тоже принялся изучать муравейник внизу.

– Ты слышишь голоса, – констатировал он.

– Голос, – поправила я.

– Уже неплохо. Расскажи о нем.

– Сначала скажи, меня запрут в дурку? Это очень важно.

– Тебе потребуется пройти ряд процедур, – уклончиво ответил доктор.

Я сглотнула нервно.

– Лоботомия? Шоковая терапия? Таблетки? Уколы?! – руки затряслись, покрылись ледяным потом, я сжала кулаки и сунула их в карманы.

– Нет, это варварские методы. Больно не будет. Знаю, как это звучит, но поверь мне. Я сам прошел через это, – он осторожно положил руку мне на плечо и тепло, по-отечески улыбнулся, заглянув в глаза. Почему-то мне не пришло в голову сомневаться.

«Ложь», – коротко констатировал Друг.

– Он зовет себя Другом. Говорит со мной. Он не хочет, чтобы я рассказывала о нем тебе или кому-то еще. И говорит, что я не больна, – тихо сказала я. – И тебе не верит.

Доктор приподнял брови, но улыбка все еще была полна тепла и участия. Мне стало легче.

– Не бойся, Аня. Все хорошо. Тебя никто не обидит.

– У меня кот. Кроме него у меня никого нет. Я не могу его бросить.

– Ты не бросишь. Терапия займет не более трех дней. Я все время буду с тобой. Мы изучим природу твоего голоса и путем новой методики медитативно заставим его замолчать.

– А еще он хочет, чтобы я пошла на какую-то базу и…

Доктор внезапно сжал мое плечо так, что я вздрогнула и отстранилась.

– Прости, – тут же извинился он. – Надеюсь, я не причинил тебе боль?

– Нет, просто… – я не знала, что сказать. Он и правда не сильно сжал плечо, но что-то в выражении его лица промелькнуло. Что-то странное. Легкая тень, словно он на мгновение нахмурился.

«Ох, зря ты это сказала. Очень зря», – занудно проворчал Друг.

– А знаешь, ну его к черту, я пройду терапию, – сказала я, пристально наблюдая за доктором, но он уже снова тепло улыбался. Эта шиза сделала меня параноиком. А может это тревожно-параноидальная шизофрения?

– Последний вопрос, если ты не возражаешь, – голос его был напряженным или мне кажется?

«Дилетант!» – презрительно фыркнул Друг.

– Что это значит? – спросила я. Но ответили сразу оба.

«Не отвечай, и пойдем отсюда. Они не помогут».

– Это значит, что ты можешь идти, тебя никто не запрет. Ты не опасна, но ни в коем случае не позволяй голосу тебя направлять. Ты можешь попасть в неприятности, – заботливым тоном произнес доктор.

«Ты уже в неприятностях, если не уйдешь. Не оставляй своего адреса, не давай телефон. Хотя, они все равно тебя найдут. Я говорил, ты не слушала. Это конец. Финиш. Поздравляю, ты все запорола!»

– Какой вопрос? – нетерпеливо спросила я, глядя на дверь.

– Твой голос рассказывает что-то про базу, где она, что за база, кто он? Возможно, в этом кроется причина твоего недуга, – добавил доктор. – Знаешь, как во снах, порой они значат куда больше, чем нам кажется.