– Ты что ж теперь, всех бездомных астматиков Питера чувствуешь? И как? По запаху?! – Отшутилась подруга и засмеялась.

– Нет, в смысле… Вообще не почувствовала.

– Ничего странного, в Крепости всегда полно бомжей! Они тут часто тусуют, а то, что ты его не почувствовала – это скорее из-за того, что Крепость начинает просыпаться… Это-то ты хоть чувствуешь?

– Да, чувствую. Думаю, ты права… Сходим к Жорику?

В кармане у Марии зазвонил телефон. Девушка достала раскладное устройство, приложила его к уху и ответила.

– Да… Привет… Мы сейчас… Ой, блин, можешь почленораздельней? Да-да, в курсе, мы тут рядом, в Крепости… Со стороны улицы Лебедева? Окей, сейчас выйдем. – Закончив разговор, Смокер убрала мобильник.

– Кто это?

– Берд.

– Чего он хотел?

– Ну, из того, что я смогла понять между большим количеством его любимых матерных слов, содержащихся только в русском языке, он сейчас около вокзала и с минуты на минуту примчится сюда, к нам.

– М-да… Жорик отменяется. Ладно, пошли на выход.

При подходе к лестнице воздух впереди словно вздрогнул, тени на мгновение померкли, и по телам Анклавок прокатилась волна холода, сопровожденная мурашками.

– Вау! – Восхищенно воскликнула Елена, – Ты тоже это почувствовала?

– А-а-га, – Протянула Маша, – Словно что-то нахлынуло, в мозги залезть попыталось, и тут же сплыло.

– Это Крепость. Наверное, она еще слишком слаба для полноценного воздействия.

– Ладно, пошли отсюда. Там Берд ждет.

* * *

Девятнадцатилетний Артем Бердиков состоял в штате городского новостного издания «Петровский Оракул». За год работы в нем он уже успел хорошо себя зарекомендовать: несмотря на частые прогулы и не лучшие по качеству статьи, которые, порой, нуждались не в единственной обработке, он всегда каким-то непонятным для его коллег образом раньше всех оказывался на месте событий. Отчасти так получалось из-за Марии – иногда она могла предсказывать некоторые отдельные частички будущего, хотя сам Берд особо не верил в подобные вещи, или боялся, но, несмотря на общую неприязнь, ему приходилось иметь с ними дело. В конце концов, от этого зависела его карьера.

В Анклаве юный корреспондент занимался доставкой свежих новостей о жизни города, страны и «обычного» мира в целом – именно на его плечах лежала эта обязанность. Прежде, чем брать в расчет более «экзотичные» явления, остальные коллеги в первую очередь сверялись с его информационными сводками.

Стоя и ожидая девушек, Берд пытался осознать произошедшее – каким же неведомым образом в упавших самолетах не было ни одного человека? Благодаря карманному коммуникатору он уже успел запросить списки летевших пассажиров – в общем счете бесследно исчезло сто семьдесят два человека. Отщелкав несколько трагичных кадров на вокзале, а точнее – на его останках, он сразу же позвонил Маше, чтобы уточнить, где она в данный момент находится и знает ли о происшествии. Как ни странно, почему-то все они оказались как раз рядом с местом крушения.

На этих мыслях он и прервался – из зева обветшалой кирпичной цитадели уверенной походкой вышли Анклавки. Маша подошла к журналисту и поцеловала его, Деметра же ограничилась дежурным приветом. Трое молодых людей тут же двинулись пешком до ближайшей станции метро – «Выборгской».

Со всех окрестных районов к Финляндскому вокзалу стекались толпы зевак. На дорогах вокруг вновь начали образовываться пробки. Постовые давно уже не исполняли свои обязанности и где-то гуляли, вместо того, чтобы выйти на работу.

Под прохладные дуновения ветра с практически голых деревьев опадали последние выцветшие листья. Некоторые из них все еще таили в себе жалкое подобие желтых или оранжевых оттенков, но и таковых, из-за постоянных выбросов химикатов в атмосферу, оставались единицы. Шелестевшая под ногами сухая трава также не отличалась особой цветовой прытью – во многих местах она почернела и начала гнить. То тут, то там по пути Анклавцев всплывали жесткие ежики кустов шиповника и других местных растений. Если бы сторонний фотохудожник убрал из этой картины напористый автомобильный гул, то и дело проскальзывавших мимо, сновавших по своим делам и переругивавшихся пешеходов, небольшие компании пьяных неформалов, вяло перетекавших с одной стороны улицы на другую, и выключил яркую подсветку рекламных вывесок оставшихся, пока еще не разорившихся из-за финансового кризиса, магазинов, то получился бы этакий стоп-кадр, даже без доработки в графическом редакторе имевший минимальную насыщенность цветов.