Каждый день мне приходилось делать такое, о существовании чего даже не подозревала! В деревне всё было проще: встал утром, скот покормил, в огороде покопался да в избе полы помыл. Здесь же полы натирали воском, выбивали ковры и каким-то волшебным порошком натирали до блеска ванные, после чего они становились белоснежными. После обеда к нам приходил пожилой профессор, который рассказывал о буквах и цифрах, а леди Ширианна сама лично вечерами преподавала этикет. Я пребывала в состояние эйфории, как губка впитывая новые знания.

Вся прислуга в доме были дети. Самой старшей, Мирке, было шестнадцать, и Рейна рассказала, что через полгода хозяйка начнёт подбирать ей жениха. Девушки не задерживались дольше, чем до семнадцати лет, всех выдавали замуж и снабжали неплохим приданым. Мальчишек не трогали до двадцати, если сами не приведут невесту. Я сначала испугалась, но меня успокоили, что насильно никто заставлять не будет.

С Кейли и Виленой, оказавшимися моими ровесниками, мы крепко сдружились. Рейн же, которая была на год меня старше, стала для меня не просто подругой, а примером для подражания и наставницей. В первый же мой вечер в доме она где-то достала чашки, и после работы мы вчетвером устраивали посиделки в моей комнате. Друзья рассказывали о своей жизни в доме и приключениях по выходным, а я смеялась и старалась сторониться тем о моём довольно печальном прошлом.

– Лир, а Лир, ну давай, расскажи нам, как ты тут очутилась, интересно же, – в один из вечеров взмолилась Ви, которой так и не удалось разговорить меня.

– Да, о нас-то ты уже всё знаешь, – заметила Рейн, сидевшая прямо на полу, высоко задрав подол платья, оголив колени. В деревне за такое и выпороть могли, а она и не думала стесняться – видимо, сказывалось воспитание, которое даже уроки этикета Ширианны не смогли исправить.

«Маман говорила, что чем ты скромнее и стеснительнее, там желаннее для мужчин» – сказала подруга, когда я впервые с любопытством рассматривала оголенные лодыжки девушки. Идею, правда, ни я, ни Вилена не оценили, и задирать юбки перед Кейли не спешили. Всё же он был мальчиком, хоть и другом. Рейн, правда, обещала исправить эти издержки воспитания, заверив нас, что женщины в бордели, из которого она родом, знали, о чем говорят. В борделе девушка прожила до одиннадцати лет, а после трагической гибели её матери хозяйка заведения, недолго думая, выручила за сироту несколько золотых монет.

– Вы не понимаете! Девушки, живущие в этом не очень пристойном заведении – самые воспитанные на свете. Они раскованные, свободные, и ни от кого не зависят, – мечтательно закатила глаза подруга, – приходится иногда поработать, но неоднократно мы с мамой гуляли на свадьбах клиентов с одной из девочек.

– Фу, Рейн, спать с мужчинами, да ещё и за деньги, – морщились мы с Ви, а Кейли молча закатывал глаза, видимо, не раз уже слушая эти дебаты.

– Как хорошо живется шлюхам мы слышали уже миллион раз, – протянул парень, – мне интереснее узнать историю Лиры.

Парень подмигнул мне, расплывшись в милейшей улыбке. Не знай я, что он сын рабыни – ни в жизнь бы не поверила, что он не какой-нибудь высокородный лорд. Камзол одень и граф графом выйдет.

– Ладно, – вздохнула я, – Не отстанете ведь. Я сирота. Меня удочерила одна семья, живущая на окраине в малой деревушке. А год назад продали проезжающим мимо торговцам за хорошую плату.

– Ой, – ахнули девочки, – это же тебя, получается, собственная семья продала…

– Получается, – кивнула я, вновь переживая все ужасы минувшего путешествия, казалось, так быстро ушедших в самые глубины сознания. Настроение резко ухудшилось, – я хочу спать, вы не против?