Мартен по-прежнему молился, лежа ничком.

– Тейлу, в пламени не сгоревший, храни меня среди пламени!

Я пнул его ногой.

– Вставай, черт бы тебя побрал, а не то нам всем конец!

Он перестал молиться и поднял голову. Я крикнул что-то невнятное и наклонился, чтобы поднять его на ноги за ворот рубахи. Сильно встряхнул его и свободной рукой сунул ему его собственный лук, не понимая, как он тут оказался.

Снова полыхнула молния, и я увидел то, что видел он. Мои руки были по локоть измазаны кровью часового. Струи дождя размыли ее, но не смыли до конца. В короткой, ослепительной вспышке света кровь выглядела черной.

Мартен машинально взял лук.

– Стреляй в дерево! – крикнул я, перекрывая гром. Мартен уставился на меня так, словно я сошел с ума. – Стреляй!

Должно быть, в моем лице было нечто такое, что его убедило. Однако стрелы у него рассыпались, и, наклонившись, чтобы найти стрелу, он снова завел свою молитву.

– Тейлу, Энканиса к колесу приковавший, не остави меня во тьме кромешной!

После долгих поисков он наконец отыскал стрелу и трясущимися руками принялся накладывать ее на тетиву, не переставая молиться. Я снова стал смотреть на лагерь. Главарь сумел восстановить порядок. Я видел, как его губы шевелятся, отдавая приказы, но не слышал ничего, кроме дрожащего голоса Мартена:

Внезапно предводитель остановился и склонил голову набок. Он застыл неподвижно, как бы прислушиваясь. Мартен продолжал молиться:

Главарь быстро огляделся по сторонам, словно услышал нечто, что его встревожило, и снова склонил голову набок.

– Он тебя слышит! – яростно зашептал я Мартену. – Стреляй! Он их к чему-то готовит!

Мартен прицелился в дерево в центре лагеря. Ветер хлестал его, а он все молился:

Главарь разбойников запрокинул голову, словно искал что-то в небе. Что-то в этом движении показалось ужасно знакомым, однако мысли у меня путались: лихорадка заклинателя сжимала свои когти. Разбойничий главарь повернулся, устремился к своей палатке и исчез внутри.

– Стреляй в дерево! – заорал я.

Он выпустил стрелу, и я увидел, как она крепко вонзилась в ствол громадного дуба, что возвышался в центре разбойничьего лагеря. Я нащупал в грязи одну из рассыпавшихся Мартеновых стрел и расхохотался при мысли о том, что я затеял. Из этого могло ничего не выйти. Это могло меня убить. Всего одна ошибка. Плевать! Я все равно уже покойник, если не найду способа согреться и обсохнуть. Скоро наступит шок. Может быть, я уже в шоке.

Моя рука стиснула стрелу. Я разделил свой разум на шесть частей, выкрикнул связывание и вонзил стрелу в мокрую землю. «Что наверху, то и внизу!» – вскричал я: это была шутка, понятная лишь тому, кто учился в университете.

Миновала секунда. Ветер улегся.

Все стало белым. Вспышка. Грохот. Я почувствовал, что падаю…

И все.

Я очнулся. Мне было тепло и сухо. Было темно.

Знакомый голос задал вопрос. Мартен ответил:

– Это все он! Это он все сделал.

Вопрос.

– Ох, Дан, об этом я говорить не стану! Богом клянусь, не стану. Даже и думать об этом не хочется. Сам у него спрашивай, коли хочешь.

Вопрос.

– Ты бы понял, кабы сам видел. И тогда бы ты не захотел ничего знать. Не вставай ему поперек дороги! Я видел, каков он в гневе. Вот и все, что я тебе скажу. Не вставай ему поперек дороги!

Вопрос.

– Брось, Дан. Он убивал их, одного за другим. А потом малость спятил. Он… Нет, нет. Больше ничего говорить не стану. По-моему, он призвал молнию. Точно сам Господь.